— Этот парень становится надоедлив. Боюсь, придется указать ему его место, — замурлыкал принц, и в его вежливом голосе зазвучали зловещие нотки.
Коджа схватил меня за руку, но я вырвал ее.
— В любое время готов получить урок, принц!
Он остановился, повернулся и стоял, разглядывая меня с головы до ног. Глаза его оскорбительно задержались на знаках аматара на моей груди.
— Я не привык к тому, чтобы меня оскорбляли на моей собственной палубе, — сказал он. — Боюсь, принцу занадарскому Тутону все-таки придется поучить тебя манерам.
— Джандар… Танаторский готов! — выпалил я.
Он снова вежливо приподнял бровь.
— Ты права, дорогая принцесса, этот варвар нелеп. Теперь он весь мир считает своим владением! — Неожиданно он стал тверд, как сталь: — Мечи удовлетворят тебя, горячий варвар?
— Да!
Во время бегства из лагеря ятунов я схватил один из мечей-хлыстов. Он висел у меня на спине. Теперь я вытащил его и взмахнул им, правда, несколько неуклюже, так как мои руки все еще были связаны. Принц Тутон заметил это и позвал своего кузнеца, который быстро снял с меня кандалы.
Принцесса Шондакора с сомнением смотрела на меня.
— Ты ведь не станешь его убивать, милорд? Деревенщина, в конце концов, действительно помог мне бежать из лагеря ятунов. Впрочем, из-за него я и оказалась там.
Принц поклонился, салютуя концом своей рапиры.
— Дорогая принцесса, его жизнь принадлежит тебе, я лишь поучу его приличным манерам. — Потом, повернувшись ко мне: — Готов, варвар?
Я кивнул и встал в позу. Я прекрасно понимал, что совершаю серьезную ошибку, веду себя глупо, даже опасно. Вежливый и проворный принц представит меня нелепым шутом, а я так отчаянно хотел исправить мнение, сложившееся обо мне у Дарлуны. Я выругался про себя и пожалел, что у меня такой несдержанный характер и болтливый язык.
Но теперь уже поздно. Я утешал себя, вспомнив, что хорошо фехтую. В Йейле я был отличным фехтовальщиком, и может, мне еще удастся проучить этого коварного принца. Если повезет, я его выставлю шутом.
Мы скрестили оружие, зазвенела сталь, началось прощупывание. Скоро я тяжело дышал, пот струился в три ручья, руки дрожали от напряжения и усталости. Я очень, очень глупо поступил, ввязавшись в эту схватку. Мне следовало бы помнить, что всю предыдущую ночь я простоял прикованный к столбу палатки. Я был крайне истощен, мышцы рук устали и ослабли.
К тому же я не умел обращаться с мечом-хлыстом. Схватка с вастодоном должна была показать мне, что я совершаю серьезную ошибку, вступая в дуэль с таким неуклюжим оружием. Мне трудно было пользоваться гибким пятифутовым лезвием, а у Тутона была легкая рапира, очень похожая на обычную земную. Быстрое сверкающее острие оказывалось повсюду: задевало меня за щеку, касалось шеи, провело алую царапину сначала на одной руке, затем на другой. Принц легко танцевал на палубе, а я двигался тяжело и устало. Матросы начали смеяться. Коджа выглядел так печально, как только может артропод.
