Участок лагеря, отведенный для свиты Коджи, занимали двадцать палаток из черного войлока, расположенные двойным кольцом вокруг центральной палатки большего размера. Коджа жил в этой центральной палатке, где размещались и его сокровища. Что касается моего положения в свите Коджи, то, мне кажется, я был скорее имуществом, чем пленником, и в связи с этим я должен объяснить, что положение в племени ятунов достигалось не только воинской доблестью, но и богатством. У артроподов нет универсального обменного эквивалента типа денег, но каждый воин свиты защищает сокровища своего хозяина. Строго говоря, мы не назвали бы это сокровищами — драгоценные камни и металлы и даже предметы искусства оставляют артроподов равнодушными, — а скорее коллекцией диковинок. Редкие раковины, странно изогнутые или расцвеченные камни, необычно изогнутые куски дерева, яркие перья, черепа животных — вот что составляло сокровища, охраняемые вождем племени ятунов. Палатки его свиты напоминали галочье гнездо. И я с легкой усмешкой наконец понял свое истинное положение — я был ценным имуществом, или аматаром, Коджи.
Я был экзотической диковинкой!
Я к этому времени считал, что на Танаторе обитают только кочевые племена артроподов и я для них необычное зрелище. Только много времени спустя я обнаружил, что племя ятунов разделяет планету с тремя другими разумными расами, очень отличными от артроподов, и что именно цвет моих волос и глаз превратил меня в ценный предмет коллекции.
Первое впечатление от этих неуклюжих насекомоподобных существ — совершенно естественно, отвращение и ужас. Я никогда не боялся ползающих насекомых, но эти странные, тощие, безлицые артроподы настолько не похожи на все мне известное, что я вначале находил их отталкивающими и отвратительными.
Моя реакция в первые дни отчасти объясняется тем, что я опасался послужить главным блюдом на каком-нибудь каннибальском пиру или что меня подвергнут жестоким пыткам и ужасной смерти на алтаре неведомого божества. Но ничего подобного не происходило, и со временем я понял, что ни каннибализм, ни пытки мне не угрожают, что со стороны пленивших меня артроподов меня ждет вполне приличное обращение.
Как я уже сказал, первой моей реакцией на артроподов было отвращение, потому что я разглядел только их нечеловеческую и отвратительную сторону. Конечно, они не люди, но насчет отвратительности — вопрос сомнительный. То, что они не похожи на людей, еще не делает их отвратительными. Скоро я начал ими восхищаться. Стройные фигуры их обладали несомненной грацией, даже какой-то холодной нечеловеческой красотой. Когда привыкнешь к их высоким худым фигурам и заостренным конечностям, они приобретают выразительность статуй Джакометти или необыкновенных каменных фигур Генри Мура.
