Тут в разговор вмешался Раймон. Он, по мнению Стеллы, всегда влезал не вовремя. И всегда все портил.
– Если вы Харон, значит, на том берегу – Страна Мертвых?
На сей раз перевозчик размышлял несколько дольше.
– Здесь нет живых и нет мертвых, – сказал он наконец, покачав головой. – И стран тоже нет.
Голова у него была… модель для древнегреческого скульптора, для Фидия или Праксителя… «Если бы все остальное соответствовало голове, можно было бы влюбиться, – подумала Стелла. – Платонически, разумеется, как в образец мужской красоты. Но над телом, рельефно проступавшим сквозь белую ткань, потрудился явно не Фидий…»
Шеф тем временем закончил инструктировать Коса. Багаж лаборанта разделили – часть приборов он оставил, нагрузившись взамен пробами почвы, воздуха и воды. Вернее, не воды, а той маслянистой жидкости, что изображала воду в этом странном потоке.
Кос попрощался со всеми, но уходить не спешил. Стоял на берегу, смотрел на лодку, куда наконец загрузился последний пассажир, профессор. Лицо у лаборанта было странное, словно он хотел что-то сказать, но стеснялся или не находил слов…
Стелла представила, каково ему сейчас будет брести к капсуле, совсем одному… Представила – и, повинуясь внезапному порыву, выпрыгнула на берег, подскочила к Косу, обняла, поцеловала – и прошептала:
– Иди и ничего не бойся.
– Сюрреализм… – прокомментировал Раймон, когда она вернулась в лодку.
Харон налег на обе пары весел. Руки у него тоже были красивые, все четыре, – мускулистые, кисти очень соразмерные, пропорциональные, пальцы длинные… Но мысли о древнегреческих скульпторах не возникали. И об индийских многоруких богах тоже. Вместо этого Стелла попыталась по очертаниям представить, что еще скрывается под плащом перевозчика – комплект щупальцев? Рачьи клешни? Птичьи крылья? Затем решила не гадать, снова бросила взгляд на берег. Коса уже не видно… «Он выберется, он обязательно выберется, – беззвучно шептала Стелла, а вот мы… Харон ведь никого не перевозит обратно?»
В любом случае кто-то создал это странное многорукое существо. Надо искать создателя.
И тут ее мысли оборвал удивленный возглас Донована:
– Эй, приятель! Да ведь ты гребешь в обратную сторону!
Стелла поначалу не поняла – покинутый берег продолжал удаляться, лодка преодолела большую часть пути… Потом она сообразила. Весла в мускулистым руках Харона двигались с точностью до наоборот: погруженные в воду – в том же направлении, что и лодка, поднятые на воздух – в обратном. Лодка должна была плыть назад. А плыла вперед. Стелла не удивилась.
