— Смотри дальше, — продолжила Глинская. — Сразу после ее смерти «Обелиск» начал подбираться к Гришке. Связь? Быть может, наследство?
— Какое наследство?! — удивился я. — Она была медработником, лаборантом. К тому же постоянно путешествовала. Вряд ли скопила что-то.
— Так, — согласилась Глинская. — И обстановка в квартире это подтверждает. Но может быть, сама квартира?
— Выходит, — возразил я, — Иннокентий позарился на эту однушку, ужасно пропахшую и на отшибе. И ломовые бабки вбухивал и вбухивает в Гришку ради нее?! Сейчас Лиза с Гришкой живут в суперотеле на Морской. Там номер в сутки стоит…
— Верно, — кивнула Глинская. — Не нужна Иннокентию однушка. Он и без однушки хорош.
Она поскользнулась, и мы вместе упали.
— К тому же, — Глинская сидела на льду и не собиралась вставать, — такие люди, как Марина, очень редко составляют завещание. Почти никогда. И почему Гришке? Скорее уж его отцу. Но она ни с кем из них не общалась… И тогда о каком завещании может идти речь?
Я помог ей подняться. Мы двинулись дальше.
— А Гришкин двойник?! — вдруг вспомнил я.
— Очень хорошо, — одобрила Глинская. — Ты настоящий детектив. Что теперь у нас получается?
Мы миновали какую-то реку и шли уже старыми улицами.
— Тебе нравится Питер? — спросила Глинская. — Он напоминает наши места.
— Мое место в Бутове.
— Нет, где ты раньше жил, Замоскворечье: Обводной канал, набережные Москвы-реки, переулки… Похоже, правда?! Нас тоже оттуда скоро выселят. И тоже в Бутово. Так что же у нас выходит?
— Что Гришкин двойник, возможно, общался со «своей» теткой.
— Завтра же это необходимо выяснить. Но тогда возникает вопрос: что за наследство?
Я молчал.
— Не знаешь? — улыбнулась Глинская. — Ведь у нас есть ключ ко всей этой истории. С чего все началось?
— С блокадного периода, — догадывался я.
— Да. И ответ именно там! Иннокентий останется верен себе во всех жизненных извивах. Какова была роль Марины в период блокады? Отвечай!
— Кричать: агу, — ответил я.
— Что-что? А ну-ка, повтори!
Не успел я рта открыть, как Глинская смахнула снег с оконного карниза, запорошив меня с ног до головы.
— Повторяй-повторяй! — смеялась она.
— Агу-агу, — повторил я, отряхиваясь.
— Теперь давай на машине кататься! — Глинская сделала серьезное лицо. — Вон на той… — Она кивнула на первый попавшийся на глаза «жигуленок» с холмиком снега на крыше.
— Открывай.
— Что? — дурашливо возмутилась она. — Думаешь, не открою?
Она, глядя на меня, вытащила из своей сумки длинный пульт и, наставив его на машину, пощелкала кнопками. И к моему удивлению, «жигуленок», пикнув и мигнув фарами, отомкнул дверь.
