Самая любимая присказка папаши была: «Я не просто красильщик». Он так часто повторял: «Моя специальность, так же как у придворного плотника, ошкуривать дерево до белизны», что все уши мне оттоптал. Сначала он покрывал дерево краской, потом олифой и затем наводил глянец специальной тряпкой. Все говорили, что особенно здорово папаше удавались мерцающие стены для кафе и других заведений.
Я часто помогал ему отмывать в щелоке поверхности в синтоистских храмах. Надо было сначала нанести на почерневший от пыли и дыма потолок из белого дерева каустическую соду, потом удалить щелок. После того как дерево становилось белым, его надо было просушить, а потом покрыть новым слоем олифы. На словах все звучит очень просто, но когда на потолок наносили каустическую соду, она попадала на голову, растекалась по всему телу. Мы всей семьей помогали папаше, но это была очень противная работа.
Я удивлялся тому, как папаша опускал руку в каустик, а потом облизывал пальцы. Облизывал и приговаривал, покачивая головой: «Так, пока еще слабоват раствор». На мой взгляд, это было очень опасно, но папаша всегда изрекал с невозмутимым лицом: «Это такое дело, что если не попробуешь, не начнешь разбираться».
Он также говорил: «Если пробовать полизать лак, то потом начнешь привыкать». Вообще считается, что лаковых дел мастеров в начале своей работы заставляют понемногу лизать лак. Просто если не приучить таким образом организм, то будет постоянная аллергия на химикаты и работать вообще станет невозможно. Когда я это услышал, то зауважал всех мастеровых.
Как-то раз папаша работал до 31 декабря. В канун Нового года его попросили покрасить что-то на заводе, и мы всей семьей помогали ему, но когда закончили, было уже одиннадцать часов вечера. Когда мы вернулись домой, мамаша начала варить гречневую лапшу «тосикоси соба», которую едят в Новый год.
— Ну вот и закончился наконец этот год, — сказала мамаша, когда мы ели лапшу, потом вдруг забеспокоилась и добавила: — Отец, как ты думаешь, уж сейчас-то не придут за долгами?
Папаша засмеялся в ответ, говоря:
— Ты что, совсем сдурела?! Кто попрется собирать долги 31 декабря после одиннадцати часов?
Но когда до Нового года оставалось минут пятнадцать, вдруг распахнулась входная дверь, а затем раздался голос: «Китано-сан!»
Вся семья просто застыла в ужасе.
Делать нечего, средний брат поехал на велосипеде к десятнику, извинился и попросил аванс в счет будущей работы. Тогда наконец мы смогли встретить Новый год. Сейчас, когда я думаю об этом, душу окутывает печаль, но тогда в приходе сборщика долгов не было ничего грустного, да и ничего особенного. Для нас это было самым обычным делом. Я хорошо помню, как мы сели за стол и без всякого волнения доели гречневую лапшу.
