Дофин вздохнул.
— Джузеппе, — сказал он. — Из тебя вышел бы неплохой политик. Ты ловко умеешь уводить разговор в сторону. Даже я заслушался. Но ты не министр, а я не депутат парламента. Зачем ты виляешь и шутишь? Зачем говоришь о порочных красивых испанцах? Джузеппе, у меня вопрос простой и ясный — где Рамон?
Я молчал.
— И вообще, был ли Рамон?
Я молчал.
Рамон, конечно, был. Но Дофин переспросил меня еще и еще раз.
— Значит, ты что-то знаешь и лжешь, — сказал он. — Как это ужасно. Скрывать такие вещи. Мне неприятно с тобой говорить… — он запнулся и тут же поправился: — говорить об этом, об этом происшествии, так сказать. Тридцать семь лет прошло. Я все время помнил тебя как хорошего человека. Я не хочу, чтобы оказалось наоборот. Скажи мне правду. Может быть, Рамона вообще не было?
— Рамон был, — сказал я. — Что ты такое говоришь, бог с тобою! Как это так — Рамона не было? Был, еще как! Ты что?
— Докажи, — почему-то вяло сказал Дофин.
— Позволь, позволь! Разве ты сам его не помнишь?
— Нет, — так же вяло ответил он. — Если честно, то нет. Не помню.
— Как это нет? — у меня кровь застучала в висках. — Он же много раз был в кружке Клопфера. Сидел в углу, на диване. В углу дивана. Рядом с этажеркой. Помнишь?
— Это ты мне говорил, что он сидел на диване, около этажерки.
— Что я говорил?
— Ты мне говорил, что там был некий Рамон Фернандес. Что он сидел в углу и слушал. И что он, как тебе казалось, с большой симпатией на меня смотрел. Якобы я ему чем-то понравился. Что-то я там остроумно сказал, и ему понравилось. Он сказал «Браво, браво!» и захлопал в ладоши. Якобы сказал и захлопал.
— Почему якобы?
— Хорошо, не якобы. Я тебе верю, что он на самом деле захлопал в ладоши. Но я этого не помню, вот беда. Хоть убей, не помню, как он хлопал в ладоши и говорил «Браво!». Зато я помню, как ты это мне рассказывал. Несколько раз. Уже после того, как кружок кончался. Мы уже были на улице, шли домой. И ты говорил: «Там еще был такой испанец, Рамон Фернандес, ты его заметил? Ты ему понравился! Когда ты выступал, он хлопал в ладоши и говорил «Браво!»». Вот эти твои слова я прекрасно помню.
— Но ты же мне кивал, ты говорил «Да, да»! Говорил? Кивал?
— Кивал, — усмехнулся Дофин. — А чего бы мне не кивать? Народу много, в комнате полутемно, я тебе доверяю. Вот и кивал, и говорил «Да, да». Может, даже пытался его себе вообразить. Как будто бы вспомнить. Рамон Фернандес. Испанец. Значит, небольшого роста, смуглый, чернявый… немножко курчавый. С порочным взглядом исподлобья. Большие черные, как маслины, глаза.
