. — Я с ней все улажу.
Мать Вики зовут Вивьен Дьякони, она остановилась в гостинице, которая выглядит, как будто она находится на Бауэри. Шесть часов, мы условились встретиться с ней в вестибюле.
Я оглядываюсь вокруг в поисках матери Гренделя из «Беовульфа» и вижу миловидную маленькую пожилую леди с крашеными волосами, с маникюром, одетую с иголочки и обнаруживаю, что у нее низкий приятный голос и сексуальная походка, от которой остолбенел бы даже сам Беовульф.
— Здравствуйте! — говорю я. — Меня зовут Себастьян Фоксуорс.
— А, здравствуйте! — Она посмотрела на меня так, будто я самая сексуальная штука, которую ей когда-либо приходилось видеть. Я задаю себе вопрос, кто же сумасшедший: я, Вики, Вивьен или Корнелиус. Единственный проступок, который может совершить эта леди — завести себе молодого любовника.
— Могу я пригласить вас куда-нибудь выпить? — вежливо предлагаю я.
— Дорогой, как это мило с вашей стороны! Я бы с удовольствием выпила шампанского в «Плазе».
Ладно, черт с ней. Мне нравятся маленькие старые леди, которые знают, чего они хотят. Мы берем такси, едем в «Плазу» и сидим в «Палм-Корт», заказав бутылку шампанского. Тем временем она непрерывно говорит о том, какой ужасный человек Корнелиус, он так накрутил Вики, что она выходит из себя при одном виде своей матери.
— Да, — говорю я, когда она делает паузу, чтобы выпить шампанское.
— Хорошо, это все в прошлом, а как насчет будущего? Вы же не только для того приехали в Нью-Йорк, чтобы жаловаться на Корнелиуса. Ну, я могу устроить так, чтобы няня привела к вам всех детей, включая Бенджамена, чтобы вы смогли с ними повидаться, но думаю, что будет легче это сделать, если вы переедете в другую гостиницу.
Она говорит, что нет проблем. «Плаза» как раз подходит ей, она благодарит меня и просит, если можно, чтобы окна ее апартаментов выходили в сторону парка.
— Конечно, — сказал я, — я это улажу!
Она говорит, что я милый. Я бросаю на нее взгляд, но это бесполезно, я не могу продолжать сохранять серьезное выражение, и начинаю смеяться, она тоже смеется.
Мы стали друзьями с матерью Гренделя.
— По-моему, вы хотите вернуться в Нью-Йорк, чтобы снова быть рядом с вашими внуками, — говорю я в тот момент, когда мы ставим бокалы с шампанским, но ее маленькое лицо под макияжем становится более твердым.
— Я больше не хочу расстраивать мою девочку, — говорит она. — Я переехала из Флориды в Нью-Йорк и из Нью-Йорка в Англию, чтобы быть рядом с ней, но это вовсе не решило проблему. Теперь я могу только ждать в надежде на то, что в один прекрасный день она изменится. Я так уверена в том, что, если бы ей удалось выйти из-под влияния Корнелиуса…
