В глазах Анны мелькало отчаяние, когда она вспоминала, что сейчас в Дании весна, а она здесь кутается в шубу, но она не жаловалась.
Однажды она обхватила руками только что распустившуюся березу. И дерево, и сама Анна стояли в глубоком снегу. У Вениамина защемило сердце. Он обнял ее и стал покачивать, как покачивал Карну, когда хотел утешить.
— Анна! Анна! Тебе плохо?
Она молчала.
— Может, ты хочешь съездить в Копенгаген? — шепнул он.
Анна замотала головой, обвила руками его шею и спрятала лицо.
После этого Вениамин не спускал с нее глаз. Старался облегчить ей жизнь. Они съездили на южные острова, которые были ближе к открытому морю, — там снега уже не было. Ему казалось, что это помогло. Анна снова стала жалеть, что она не живописец и не может передать неповторимый нурландский свет.
— В твоей стране, Вениамин, свет зеленого цвета. Он, как колонны, держит небо. Ты только посмотри! — Его трогал ее удивленный восторг.
Летняя жара началась однажды ночью в середине июня и растопила последние сугробы за беседкой.
Утром Анна обнаружила зеленую траву, которая до этого пряталась под снегом. Она бросилась в дом, чтобы разбудить Вениамина, — ей хотелось показать ему траву.
Стоя босиком на холодной зеленой траве, она рыдала, уткнувшись ему в плечо. Глаза Анны радовались тому, что он лишь мимоходом отмечал в своем сознании, и он был благодарен ей за это.
Вениамин сразу понял, что письмо из Христиании. Оно обожгло ему руки.
Анна стояла рядом и ждала. Он слышал, как она, вдохнув, задержала дыхание.
За окном зашуршал гравий — кто-то шел мимо. В колодец опустили ведро. Послышался скрип ворота и железной цепи. Ведро поднималось из колодца бесконечно долго.
Вениамин пошел искать нож для разрезания бумаги.
— Анна, где нож для бумаги? — почему-то шепотом спросил он, так и не найдя ножа.
— Господи, зачем тебе нож?
Он не заметил, когда она выдохнула воздух.
— Так удобнее.
Она сбегала в буфетную и вернулась с ножом для хлеба.
Он взял нож, понимая, что теперь уж ему придется вскрыть это письмо.
Нетерпеливо переступая с ноги на ногу, Анна протянула руку, словно хотела забрать у него письмо.
Наконец он вскрыл конверт и вынул лист твердой бумаги. Взвесил его в руке, положил конверт на обеденный стол и развернул письмо:
«…в соответствии с законом от 29 апреля 1871 года норвежскому гражданину Вениамину Грёнэльву, Рейнснес, кандидату медицинских наук Копенгагенского университета, Universitas Hafniensis, выдается лицензия на осуществление врачебной практики в Норвегии. Как и на врачей, получивших дипломы в Норвегии, на него возлагается обязанность ежегодно представлять медицинские отчеты, сообщать о распространении эпидемических и инфекционных болезней, ставить в известность об изменении местожительства и т. п.».
