Он выпрямился и смотрел на нее до тех пор, пока она не опустила глаза.
— Я хотела, чтобы между нами не осталось ничего недосказанного.
— Об этом тебе лучше поговорить не со мной, а с пастором. Я не гожусь на то, чтобы отпускать людям грехи.
— Но ты мне самый близкий.
— Когда это было, Дина!
Он заложил руки за спину, словно решив, что они слишком тяжелы для него, потом подошел к окну и встал спиной к ней.
— О чем ты думаешь, Андерс? — спросила она, помолчав.
— О чем думаю? Ну что ж, могу сказать. Я пытаюсь угадать, когда ты снова уедешь в Берлин. Или в какое-нибудь другое место.
— А ты хочешь, чтобы я уехала?
За окном было тихо. Так тихо, что они слышали, как в доме Анна играет на пианино. Музыка, словно напоминание о чем-то, долетала к ним через открытые окна.
— Нет, конечно! Но один из нас должен найти себе другое занятие. Я не могу оставаться при тебе старым бобылем! Хоть ты и повидала мир и вернулась домой с большими деньгами, а не можешь понять такой простой вещи!
Он словно ждал удара кнутом, как разъяренный бык, который кого-то боднул.
— Давай прогуляемся вокруг бугра с флагштоком. Здесь нечем дышать, — тихо предложила она.
— Нет! На этот раз мне нужны стены!
Она посидела немного, потом встала, открыла дверь и ушла.
Услыхав ее шаги на дорожке, Андерс отвернулся от окна и прижал руку к груди. Нашел ощупью стул. Его обветренное лицо залила зимняя бледность.
Пришедшие лодки покачивались у берега. Иногда их привязывали к сваям старых пакгаузов. Гостей весело поднимали в пакгауз с помощью лебедки и ставили на шаткий дощатый настил.
Они приезжали и по нескольку человек, и поодиночке, совсем как в прежние времена, когда лавка еще не являла собой жалкого заведения без покупателей и приказчиков. Первым приехал школьный учитель с женой, им хотелось узнать, что делается на белом свете, и напомнить Дине об их родственных связях, хотя и весьма дальних.
Потом приехал пробст, чтобы пригласить Дину и Андерса в церковь. Он был бы счастлив, если б фру Анна согласилась петь в Иванов день во время службы. Пробст надеялся, что погода будет хорошая и соберется много народу.
Карна, забыв о приличиях, вмешалась в разговор взрослых и сообщила, что Дине не хватает звона берлинских колоколов и потому, конечно, они все приедут в церковь.
— Видите, — мягко сказал пробст, — дети все знают лучше взрослых.
Приезжали гости и из Страндстедета. Например, Хартвигсен, бывший в свое время арендатором у ленсмана Холма. Он приехал со всей семьей, чтобы поздравить фру Дину с возвращением.
