— Неплохо придумано, — сказал он наконец.
— Ты не удивлен?
Он наклонил голову, словно хотел припомнить что-то важное, и ответил не сразу:
— Во-первых, это для меня неожиданность… Во-вторых, ты живешь дома уже две недели и до сих пор молчала об этом. И в-третьих, Рейнснес принадлежит тебе, хотя столько лет заботился о нем я один.
Закончив свою короткую речь, Андерс начал рыться в карманах.
— Это упрек, Андерс?
— Упрекать тебя бесполезно. Ведь я знаю, почему ты уехала… Но, честно говоря, не понимал, почему ты вернулась… после восемнадцати лет. Теперь-то мне ясно: ты вернулась, чтобы выплатить долги и, может быть, покрасить лодочный сарай.
— Деньги можно было просто перевести.
— И то верно, — устало согласился он.
Она смотрела на него в упор.
— Мои долги пусть тебя не беспокоят, шхуну я уже продал Олаисену. А кроме нее, мне здесь больше ничего не принадлежало.
— Я делаю это ради себя. И ради Карны.
Он кивнул:
— Разумно ли вкладывать деньги в Рейнснес? Ведь ты сама говоришь, что его песенка спета. Ты могла бы с пользой употребить эти деньги в Берлине.
— Возвращать долги — дело чести.
— Истинная правда! Золотые слова! — Он наконец встретился с ней глазами.
— Должна сказать тебе еще кое-что, — спокойно продолжала она.
— Я так и думал…
Он покачивал головой, словно слушал музыку. Загрубелые ладони лежали на подлокотниках. Большие пальцы были похожи на крюки. Остальные — изогнулись в могучей хватке. Эти руки привыкли держать не только подлокотники.
— У меня есть две неплохие фирмы — строительная и по продаже недвижимости. В Берлине и в Гамбурге. Там работают люди, на которых я могу положиться. Фирмы приносят солидный доход.
Трудно было понять, о чем думает Андерс, но челюсть у него так и ходила.
— Просто невероятно, как это у тебя получилось!
— Нет! — чуть ли не сердито возразила она и потянулась к карандашу, заложенному за ухо, но промахнулась, потянула себя за волосы, и карандаш, царапнув бумагу, упал на стол. — Я получила наследство от одного человека. Много лет я помогала ему вести дела и бухгалтерию. И из вежливости купила в его фирме несколько акций.
— Ясно… чем могла, тем и помогла.
Трудно было не заметить скрытую в этих словах горечь.
— Одно время я с ним жила!
Приподнявшись, Андерс подался вперед. Последними от подлокотников оторвались руки.
— Избавь меня от подробностей, Дина! Что было, то было. Меня не интересует твоя жизнь, я уже слишком стар, чтобы возмущаться тем, как иногда ведут себя люди! С твоего позволения, я бы предпочел, чтобы ты оставила это при себе.
