Дрожь пробежала по его телу при воспоминании о матери. Он тряхнул головой и снова поднес к глазам бинокль. Марсель и Надья убирали остатки пикника. Момо, хохоча, крутился около них. Надья приводила в порядок свои длинные темные кудри. Марсель высморкался. Нужно быть полным олухом, чтобы в самый разгар августа подхватить насморк. Пронзительный стрекот цикад разрывал ему барабанные перепонки. На мгновение он с удовольствием представил себе, как поливает напалмом все оливковые деревья. Коротышка залез в машину и двинулся в обратный путь.
— Момо, давай, поехали…
— Ага… Сейчас. Почему у тебя такая же противная машина?
— Такая же, как у кого?
— Как у волка…
— Что ты говоришь, Момо?
— Я говорю: почему у тебя такая же противная машина, почему ты хочешь жениться на моей маме?
— Момо! Прекрати!
Надья хотела дать ему пощечину, но он ловко увернулся. Марсель умиротворяюще махнул рукой.
— У меня такая же машина, как у него?
— Да, как у него. И почему у тебя усы, как у Астериска?
— У Астериска?
— Он хочет сказать — у Астерикса. Момо, ты сейчас схлопочешь…
— Ну и что! Я вот скажу деду, что ты целовалась с полицейским…
— Момо!
Надья снова попыталась дать ему подзатыльник и промахнулась. Марсель нажал на газ. Наконец-то какое-то внятное указание. Что бы там Жан-Жан ни думал, он чувствовал, что оба этих дела связаны. Нужно его убедить.
Коротышка двинулся за ними на расстоянии трехсот метров, лицо его скрывали темные очки с зеркальными стеклами и тонированное переднее стекло машины.
Ярость разъедала его, как кислота. Во рту был металлический привкус крови. В городе он срезал путь, чтобы успеть домой.
Высадив Надью и Момо, Марсель, насвистывая, направился к дому коротышки — следовало вернуть машину. Потом — в комиссариат, может быть, Жан-Жан там. Мадлен с детьми раньше девяти-десяти вечера не вернется, время у него есть. Нужно сказать Жан-Жану про эту подозрительную машину.
Коротышка открыл почти сразу. Он тоже был весь в поту.
— Входи, Марсель. Пива хочешь?
— Очень. Подыхаю от жажды.
— Ну и как твоя прогулка?
— Тихо и спокойно… А ты? Что ты делал?
— Сиеста!
Коротышка бросил ему банку хорошо охлажденного пива, которую Марсель поймал на лету. Они молча выпили. В комнате с закрытыми ставнями было приятно. Под сурдинку что-то бормотал телевизор. Марсель допил пиво, вытер усы.
— Спасибо. Я пошел…
— Еще хочешь?
— Тороплюсь. Мне надо заскочить в комиссариат…
— Ты разве работаешь сегодня?
— Нет, не работаю, но из-за этой истории с убийствами мне надо повидаться с Жанно.
