После мирного периода царь Давид как-то раз заметил пророку Нафану, что сам он, царь, живет в роскошном доме из кедра, а Ковчег прозябает в каком-то шатре. Не следует ли тут что-нибудь предпринять? Оказалось, Ковчег путешествовать, упаси Господи, не намерен, и лучше он еще побудет на том же месте. И только когда воцарится Соломон, не раньше, Ковчег отправится в надлежащее обиталище — новый величественный Иерусалимский храм, который выстроят специально для него.
Теперь я уже поверил, как верит Рабин, что Ковчег некогда существовал. В тех исторических условиях, столь непростых, многоплановых, вряд ли все это могло быть чьей-то выдумкой. И — еще важнее — имелось у меня и другое соображение. Чем больше я размышлял о назначении Ковчега, тем меньше его понимал. В Синайской пустыне Моисей пытался сделать из бывших рабов крепкое воинство. Неужели, когда они оказались перед вражескими войсками, для того, чтобы вселить в них мужество, достаточно было пронести перед ними на длинных шестах простой ящик или гроб? Даже если он создан в качестве обиталища невидимого Бога? Ковчег явно обладал разрушительной силой. Как она действовала? Это никому не известно.
Итак, каково бы ни было его назначение, Ковчег существовал. А раз так, то теоретически вполне возможно, что он где-то спрятан. В древних текстах есть многочисленные на то указания. Судя по некоторым, Ковчег находится в Иерусалиме, если верить другим — его увезли куда-то далеко. И тот, кто его увез, несомненно, священник. Но как пройти по следам священников, если следам этим две с половиной тысячи лет?
На следующее утро я проснулся, когда комнату уже заливал солнечный свет; он озарял пыльные стопки книг и бумаг, кучи грязной одежды, бутылок из-под вина и виски и медных подносов с окаменевшими остатками купленной на рынке еды. Я проспал.
Из моего внутреннего дворика на улицу вела металлическая дверь. Возле нее висел электрический звонок. Я тупо таращился на беспорядок в комнате, и тут звонок зазвонил, выводя меня из состояния утреннего оцепенения.
Обернувшись полотенцем, я вышел к двери и увидел мою приятельницу Шулу. Она показывала американским гостям Тедди Коллека Старый город и по пути заглянула ко мне.
— Что там еще за история с Ковчегом? — накинулась Шула на меня. — Я-то думала, ты в Иерусалиме самый нормальный. Оставь ты эти дурацкие заморочки разным психам. Тедди сильно недоволен. У нас тут и так чокнутых девать некуда, и новые нам не нужны. Заканчивай переводы еврейских стихов или дописывай книгу о евреях и исламе. Или возвращайся давай в Лондон, к своей подружке. Только сделай, пожалуйста, мне одолжение. Личное. Оставь Ковчег в покое!
