Дети новолуния [роман] | страница 13

— Я бы хотел говорить с небом, — сказал он, задрав подбородок. — Но надо обернуться птицей, чтобы приблизиться к нему.

— Небо само говорит с тобой, пока ты ведёшь войну, — заметил лукавый кидань.

«Не я веду войну, — печально подумал старик, — а война ведёт меня…»

Он нахмурился. И если бы Елюй Чу-цай увидел его лицо в эту минуту, то испугался бы. Старик не всегда успевал осмысливать свои порывы. Но в этот раз он просто собирался с силами. Наконец, он втянул в лёгкие воздух и сказал твёрдым голосом:

— Да, настала счастливая луна.

Елюй Чу-цай согласно склонил голову.

— Я был прав, — сказал старик и указал хлыстом в чёрный зев ущелья. — Мы пойдём здесь.

Елюй Чу-цай поспешно согласился:

— Разведчики говорили, что проход опасен, но, как ты верно решил, переход займёт пять-шесть лошадей, и, главное, наше появление с той стороны непроходимых гор будет неожиданностью для подлых хорезмитов.

Старик молчал долго. Потом сказал:

— Вот ты умный. Мы старые товарищи. Тебе не нужна война. Ты не любишь охотиться. Ты только глядишь в свои свитки. Что там есть, кроме нарисованных крючочков? Не берёшь добычу. Одет даже как пастух.

— Я простой человек, великий хан, — ответил Елюй Чу-цай.

— И что?

— Мне мало этой добычи, и поэтому я не беру её.

— Как это «мало добычи»? Возьми больше!

— Когда не можешь взять всё, не надо ничего. Вот моя беда.

— Если бы я понимал тебя, кидань.

— Скорее, мой разум не достиг твоей мудрости, — улыбнулся советник. — Я лишь хочу понять то, что тебе уже давно понятно.

Старик повернул к нему свое потемневшее лицо.

— Тогда знай, хитрый кидань, — тихо прохрипел он, — что не я веду войну, а война ведёт меня.

Елюй Чу-цай поймал страшный взгляд старика и, испуганный, спешно прижался лбом к голове коня.

Старик оглядел своё окаменевшее войско, поднял хлыст и направил его вперёд.

— Кхэй! — проревел он неожиданно окрепшим голосом.

И вся огромная масса монголов разом сдвинулась с места и с грохотом покатила серой лавой в ущелье, по которому вовсю уже свистал ветер ибэ.

И отрёт Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет; ибо прежнее прошло.

Откровение Иоанна Богослова, 21: 1–4

Достиг я высшей власти.

А. С. Пушкин. Борис Годунов

Глубокой ночью, задолго до наступления часа тигра, сбитые посредине широкого загона в плотное стадо овцы забеспокоились. То ли запах, то ли звук, но что-то определённо враждебное подняло на ноги крайних и заставило напряжённо вслушиваться в бездонное дыхание обледенелой степи. В кратком их перханье слышалась недоуменная встревоженность. Как будто им самим было странно, откуда взялось зыбкое чувство тревоги в таком неподвижном, таком умиротворяюще покойном свете огромной луны. Ведь луна — это настоящий друг для пугливых овец, сторонящихся каждой тени.