Скользящие в рай - Дмитрий Николаевич Поляков-Катин

Город познакомил нас с тобой,

Город нам принес тоску-разлуку,

Он на наше счастье и любовь, вали-вала,

Поднял окровавленную руку.

Городская песня

– Я пришел просить руки вашей дочери! – с порога выпалил студент лесотехнического института Егор Мотыгин – выпалил с какой-то почти дерзостью, как бы заранее отметая все возможные «но» и «не», – и сразу наткнулся на острые шпили мелких облачно-серых глаз, без удивления, но с колючим вниманием уставившихся на него поверх круглых очочков. Егор сразу сдулся, покраснел и смущенно пояснил: – У вас дверь открыта… Вот я и пришел.

– Надо закрыть, – задумчиво произнес опрятный мужичок в синей, застегнутой до верхней пуговицы рубашке и в завершение прерванного дела повесил на спинку стула пару аккуратно сложенных брюк. – А то если поэтому каждый станет п-п-прихо-дить, вали-вала, невест не напасешься.

После этих слов Егор больше не знал, что говорить, и то обстоятельство, что его тут вовсе не ждали, из воображаемого преимущества неожиданно обернулось какой-то неловкой дырой. Вмиг улетучились куда-то все заранее заготовленные блестящие фразы, мысли последовали за ними – оставалось стоять на месте и глупо озираться по сторонам.

Несмотря на то что именно здесь, в этом обжитом пространстве, проходили дни и ночи любимой девушки, ничто не задевало его внимания – квартира как квартира, разве обстановка позажиточней, чем ожидал: ковры и хорошая мебель. Впрочем, поскольку вся эта накачанная им самим торжественность момента раздавила в нем способность к ясному восприятию реальности, перед глазами все немножко текло – да оно и понятно: не каждый день надумываешь жениться. Мужичок меж тем спокойно продолжал какое-то свое нехитрое занятие, содержание которого Егору было неясно да и неинтересно: он степенно передвигался по комнате, что-то переставлял, перекладывал с места на место, и при этом действовал подчеркнуто хмуро, как будто не замечал гостя. Это Егору было понятно: так ведут себя многие работяги, когда к ним пристают с досужими разговорами во время работы. Он и сам, в сущности, бывал таким, когда что-то делал руками, особенно когда навещал родителей, живущих под Костромой, и возился с покосившимся хозяйством стариков. Такое поведение даже приободрило его слегка.

– Ну чего стоишь, парень, в сенях? Иди в комнату, раз п-п-пришел, – прервался наконец мужичок и опять очень внимательно оглядел Егора с ног до головы.

Чуть вспотев и выдохнув судорожно, Егор ступил внутрь комнаты.