– Эй, парень! – услышал Тайгер чей-то голос и ощутил слабое похлопывание ладоней по щекам. – Да, явно погорячился! – посетовал тот же голос.
Тайгер понял, что говорят о нем. Он открыл глаза и увидел нависшую над собой жирную, с красными прожилками на щеках, физиономию. Глаза цвета немытого бутылочного стекла смотрели участливо.
– Ну и как там, паром еще работает? – спросил человек, заметив, что Тайгер пришел в себя.
Тайгер, прежде чем что-то произнести, медленно рассмотрел сидящего возле него на корточках тучного в оранжевом спортивном костюме человека.
– Какой паром?
– Ну как какой? – сразу оживился человек. – Говорят, Харон зашиваться стал со своей лодочной переправой, толпа собралась неимоверная, все на тот берег переправиться хотят, орут, требуют. Ну, Харон сгоряча посадил в лодку сразу двоих, таких же бегемотов, как мы с тобой, и погреб. А посреди Стикса взял да и перевернулся! После этого нашелся один знающий человек из преставившихся и наладил паромную переправу, – тип в оранжевом костюме неожиданно улыбнулся и подмигнул Тайгеру. – Первый раз?
– Первый! – ответил Тайгер, поднимаясь.
– А я четвертый!
– Ого! – удивился Тайгер. – Не надоело?
– До чертиков! Когда в очередной раз попадаешь в чужую тушу, ощущение такое, что тебя запаяли в бочку с дерьмом, да ты и сам это знаешь. И тогда говоришь себе: «Это последний раз!» Но стоит снова оказаться в своем теле и увидеть новый чек с солидной суммой, как сразу в голову закрадываются подлые мысли: «А не повторить ли еще?» Кстати, меня зовут Том! – Человек протянул руку Тайгеру.
– Джон! – Тайгер пожал протянутую руку.
– В университете я был второй ракеткой, – сказал Том, когда они с Тайгером лежали возле теннисного корта, оба взмыленные и выбившиеся из сил.
– А! – вяло произнес Тайгер. – Теперь это не имеет никакого значения. А что ты делал после университета?
– Преподавал литературу!
– И, как видно, не преуспел на этом поприще?
– Да как сказать, – Том неожиданно стал серьезным. – Чтобы учить людей, надо быть самому уверенным в том, что пытаешься вбить им в головы, а я вдруг засомневался.
– В чем, в литературе?
– В ее необходимости.
– Ого! – Тайгер приподнял голову и посмотрел на Тома.
– Однажды я подумал, что основным источником для добрых двух третей мировой литературы служили вопросы морали, – продолжал Том. – Но ведь для того, чтобы уяснить, что нравственно, а что безнравственно, достаточно прочесть лишь одну книгу – Библию, или основы гражданского права, или, на худой конец, свод криминальных законов. Тогда к чему длившееся не один век бумагомарание, которое так и не сделало человека нравственным существом?
