Она позволила Гансу помочь ей подняться и сняла солнечные очки. Но как только Никола ступила в сторону, чтобы положить их на полотенце, она заметила в нескольких метрах от себя Курта. Он стоял один; большой палец левой руки был засунут за пояс плавок, а правой рукой Курт закрывал глаза от солнца, стремясь кого-то рассмотреть. Ему навстречу шла женщина, театрально раскинув руки.
— Курт! Курт Тезиж! — воскликнула она. Ее низкий голос поразительно походил на мужской. — Сколько же времени мы не виделись?! Помнишь, как мы провели лето на Лазурном берегу, в Антибе? Да конечно, с какой стати тебе помнить? Ты наверняка мгновенно забыл обо мне! — Женщина говорила по-английски, но с каким-то непонятным для Николы акцентом.
Курт вроде бы начал узнавать ее, однако пока ничего не произнес в ответ.
Никола упала коленями на полотенце и распласталась на нем, закрыв лицо руками, — столь велико было желание спрятаться от глаз людских. Страх охватил ее с головы до пят; по спине пробежали мурашки. Эта женщина знает Курта, причем настолько хорошо, что позволяет себе так фамильярно приветствовать его, обращаясь к нему на «ты»! Она, безусловно, знакома и с Дианой — подлинной Дианой… Вот и произошло то, чего опасался Курт. «Как будто он не мог всего этого предвидеть!» В состоянии шока Никола винила Курта во всех смертных грехах.
Она оглянулась через плечо. Ганс стоял у края бассейна, ожидая ее. «Надо исчезнуть, пока ни Курт, ни незнакомка не увидели меня!» — пронеслось в голове у Николы. Она по-пластунски поползла к бассейну, на какой-то краткий миг поднялась на ноги, нырнула и проплыла под водой на другую сторону.
Тут же появился и Ганс.
— Ну что, поплывем за прохладительным? — спросил он.
— Не сейчас! Мне и здесь хорошо! — И Никола уплыла от него к стайке купающихся.
Среди массы качающихся на волнах можно на какое-то время найти спасение. Но конечно же только на какое-то время. Да и это, скорее всего, было самообманом: она же не могла оставаться в бассейне вечно. Рано или поздно придется выйти, и что тогда?
Барахтаясь в воде, Никола оглянулась на тех двоих. Если раньше — против солнца — виден был лишь один силуэт женщины, то теперь ее можно разглядеть как следует. Нечего сказать: высокая, стройная, длинные ноги, красивые руки, плечи; открытый купальник; бронзовый загар, который нельзя было получить в Лозанне и за одну неделю, когда светило весеннее солнце, — а до того здесь и подавно дул пронизывающий северный ветер. Прическа модная — растрепанная; волосы, как и у Курта, — светлые, причем со лба назад идет широкая серебристо-белая прядь. Лицо слегка вытянутое, нос орлиный, губы тонкие. С Куртом она говорила по-английски, но жестикуляция и выражение глаз были чужими. Когда она смеялась, все поворачивались к ней — так необычно звучал ее голос. Курт внимательно слушал ее, не сводя с нее глаз.
