Но ювелирная витрина пополнялась ежедневно. Скупщики золота не могли пожаловаться на недостаток клиентуры. Ежедневно по вечерам директор спрашивал продавщицу Лину.
— Как наши монстры?
— На месте, — улыбалась она.
— Несите в сейф.
Каждый вечер, вот уже много месяцев подряд, он запирал в сейф два тяжёлых золотых портсигара с бриллиантовыми монограммами. На одном мелкие алмазы причудливо сплетались в якорь, на крышке второго удобно расположились голова лошади и подкова.
Хуторяне частенько рассматривали их, но цена… Якорь стоил тридцать две тысячи, талисман счастья несколько дешевле — всего двадцать одну.
Это случилось перед самым обеденным перерывом. В магазин вошёл высокий мужчина в сером спортивном пиджаке из твида, бриджах и сапогах с пряжками на голенищах. Он подошёл к витрине ювелирного отдела и отрывисто скомандовал.
— Покажите.
— Что именно, гражданин? — кокетливо пропела Лина.
— Портсигар.
— Какой?
— Оба. Впрочем, не надо. Выпишите сразу.
Он взял квитанции и подошёл к кассе. Лина видела, как он начал доставать из карманов пачки денег.
Она так и не поняла, что произошло. Кассирша Берта Лазаревна вскрикнула.
— А-а-а… Это он… Скорее… Это он!..
Неизвестный схватил деньги. Бумажки посыпались на пол, но он, не обращая на них внимания, выбежал из магазина. Лина надавила кнопку. В магазине взвыла сирена.
— Значит, так, — сказал Соснин, — первое, что вы сделаете, — немедленно успокойтесь. Давайте выпьем чаю. Я, знаете ли, москвич, чай — наш национальный напиток.
— Я тоже москвичка, — с трудом произнесла Берта Лазаревна.
— Неужели?! — искренне обрадовался подполковник.
— Да… Представьте себе.
— А где вы жили?
— На Арбате, в Мало-Николо-Песковском.
— Вот это да. Случайно, не в доме шесть?
— Нет, — вздохнула женщина, — в десятом.
— Чудный дом, с эркерами.
— Да, в нашей квартире как раз и был эркер. Господи, как это было давно. — Она не проговорила, а выдохнула и покосилась на сейф.
На огромном, с бронзовыми ручками и узорным литьём сейфе стоял чугунный орёл. Соснин перехватил её взгляд, засмеялся.
— Не бойтесь, он ненастоящий. Просто бывший владелец, видимо, хотел доказать, что деньги — прах в сравнении с вечностью. Он довольно безобиден, и я зову его Филя. Право же, он совсем неплохой парень.
— Вы говорите о нём, как о живом человеке.
— В нас, славянах, христианство не смогло убить идолопоклонство. У моих пращуров был Перун, а у меня Филя. Символика.
— Уж больно символы у вас страшноватые.
Женщина говорила по-русски чисто, но с едва уловимым акцентом. Так обычно говорят люди, много лет прожившие вдали от родины.
