— Я уже побоялся, что сегодня ты этого не сделаешь. Воняет от тебя, подруга, как от заправского тролля.
Ника отмахнулась и устало поплелась в комнату. Уже за порогом кухни она остановилась и, развернувшись вполоборота, обратилась к Киррану:
— Я сегодня совершила подлость.
— Оооо, нас ждет твоя очередная паранойя? — дернув бровями, спросил юноша.
— Похоже на то.
— Какая приятная новость, а то в последнее время, я слишком мирно сплю.
Ника улыбнулась:
— Ну, до сегодняшнего дня и я безмятежно дремала.
— И что за подлость?
— Я подставила его.
Кирран заинтересованно вытянулся.
— Это ты сейчас про кого?
— Про заправского тролля, — ответила Ника.
— Ничего подлого я в данной ситуации не нахожу, — отставив бутылку в сторону, сказал Кирран.
— Но его будут судить за преступление, которого он не совершал.
— Да брось, это всего лишь уродливая тварь. А ты великородный маджикай! Твои жизнь и честь ценятся намного выше.
— Все равно. Мне как-то не по себе после этого.
— Ты все правильно сделала. Не бери в голову.
— Постараюсь, — кивнула девушка. — Всего лишь уродливая тварь?
— Ну, не самая уродливая, конечно, — усмехнулся Кирран, после чего глотнул немного пива и предложил:
— Хочешь, я потру тебе спинку?
— В другой раз…
Беспокойные струи упали на измученную спину девушки, свергая с пьедестала разума упреки за скверные поступки своей хозяйки. Ника повернула вентиль горячей воды, настолько, насколько могла стерпеть ее кожа. Девушка подставила лицо горячим каплям и задержала дыхание. Сегодняшний день прошел бурно, сохраняя после себя шлейф дурных воспоминаний.
Грегори Фрост склонился над безжизненным телом Люмены Верис. Нежно, словно любовницу он взял женщину за руку и произнес:
— Твоя мать очень красива…
Ника хотела закричать, попыталась произнести, но не смогла даже открыть рта. Ее юная жизнь устремлялась вверх за черными клубами дыма. Воспеваемый в старых песнях аромат смерти на деле оказался вонью своего собственного поджаренного тела. Ника чувствовала, как горела ее одежда, как лопалась нежная юная кожа.
— Жаль, что ей пришлось умереть, — сказал Фрост и дернул за серебряный перстень на указательном пальце Люмены. Кольцо издало похожий на писк гекконов чудной скрип и осталось на месте. Мужчина попытался снова, с силой сворачивая перстень вместе с пальцем. Хрустнула фаланга, но кольцо даже не сдвинулось.
— Ну, конечно, оно под заклятьем, — поднимая с полу осколок витража, прошептал Фрост.
Ника собрала последние силы и оставшейся волей выбила стеклянный обломок из рук маджикайя прежде, чем тот попытался отрезать мертвой женщине палец.
