Вышинский: А ваши разговоры с Сокольниковым имели место после возвращения в 1935 году из Берлина, после личного свидания с Троцким?
Пятаков: После.
Вышинский: А в личном свидании с Троцким были сформулированы эти требования?
Пятаков: Безусловно.
Вышинский (к Радеку): Не было ли речи относительно железнодорожного транспорта?
Радек: Вся конкретизация касалась войны, так что для транспорта не могло быть исключения.
Вышинский: Подсудимый Серебряков, вы помните разговор с Радеком о письме Троцкого в 1935 году?
Серебряков: Да.
Вышинский: Увязывал ли Радек директиву Троцкого с вашей преступной деятельностью в области транспорта?
Серебряков: Это, естественно, увязывалось у меня. Еще в 1934 году и в декабре 1935 года, когда мы обменивались мнениями с Лившицем, который был в то время заместителем народного комиссара путей сообщения, мы говорили, что в определенный период могли встать вопросы активизации диверсионной и вредительской деятельности на транспорте.
Вышинский: Вы говорили с Лившицем?
Серебряков: Да. Тогда мы предполагали, что возможна загрузка, зашивка важнейших узлов в целях срыва перевозок.
Вышинский: А относительно организации диверсионных актов?
Серебряков: Вопрос ставился в такой плоскости, что нужно усилить вербовку кадров для диверсионных актов.
Вышинский: Обвиняемый Лившиц, что вы об этом скажете?
Лившиц: Подтверждаю разговор насчет усиления вербовки членов организации для диверсионных актов и проведения вредительских актов во время войны.
Вышинский: Вы были заместителем наркома путей сообщения и в это время обсуждали вопрос о том, как сорвать движение на железных дорогах на случай войны?
Лившиц: Да. Я считал, что, раз мы ведем борьбу за приход к власти троцкистско-зиновьевского блока, необходимо это делать.
Вышинский: О чем вы говорили с Пятаковым?
Лившиц: О той работе, которую ведут троцкисты на транспорте, т. е. о срыве приказов, обеспечивающих улучшение работы железнодорожного транспорта.
Вышинский: Давал ли вам Пятаков прямые директивы и указания усилить вредительскую и диверсионную работу на транспорте?
Лившиц: Давал.
Вышинский: Вы их принимали?
Лившиц: Да.
Вышинский: Выполняли?
Лившиц: Да, то, что смог, – выполнял.
Вышинский: Вредили?
Лившиц: Да.
Вышинский: Срывали работу?
Лившиц: Да.
—
Государственный обвинитель снова переходит к допросу Радека, выясняя отношение подсудимого к письму Троцкого в декабре 1935 года и директивам, привезенным Пятаковым от Троцкого.
На вопрос государственного обвинителя тов. Вышинского, к чему сводилась программа Троцкого в 1935 году, Радек отвечает:
