– Благородный друг! и капли точат камень. То, что украшало нас в юности, становится нередко тяжкою цепью в летах мужества. Не говорю уже, что моя совесть никогда не примирится со мною, если я соединюсь с иноверцем: видно, уж Бог не судил благословить этого союза. Но он может заградить тебе доступ к высоким санам республики, на которые призывают тебя твои достоинства и долг гражданина, – и прощу ль я себе, что была тому виною? Нет, нет, я буду несчастна в самом лоне счастия!
– Я в самом деле начинаю думать, что панна Барбара никогда не любила; такие тонкие угадки, такие дальние расчеты! Это ли голос взаимности, таков ли язык страсти? Когда для меня все надежды, все благополучие – весь мир в тебе, в тебе одной, – ты заботишься о неверном будущем. – Панна Барбара, благодарю за эту осеннюю любовь… Кто меня любит мало – тот ненавидит меня.
– Боже великий! должна ли я слышать укоры совести за горячность мою к тебе и твои укоры за холодность! Безрассудный человек, для того что ты не думаешь о себе, я тем более должна о тебе заботиться. Женское сердце лучше предчувствует то, что не предугадывает ум мужей: брак со мною навлек бы тебе на веку множество горестей – а мне слез… Отбрось эту мысль, добрый мой друг…
Лев Колонтай растрогался на минуту.
– Варвара, – сказал он, – моя судьба была видеть тебя так часто и так долго… почему же не навсегда? Я лелеял эту мысль, как цветок, – и ты хочешь вырвать ее с корнем – это разорвет мое сердце. Не владеть тобою – ужасно, но знать тебя во власти другого – нет, это выше меня!
– Лев, я не разлюблю век, кого полюбила однажды, – но я бы рада была видеть тебя счастливым с иною.
– И в самом деле ты думаешь, что говоришь? И ты бы могла хладнокровно видеть меня с иною – нет, на закаленном булате нельзя ничего сгладить и ничего вновь вырезать. Пусть ведает снисходительная панна Барбара, что я не из тех уступчивых людей, которые спокойно глядят, когда соперник отнимает у них милую, и на чужом пиру питаются баснями самоотвержения!.. Слезы? О, женщины расточительны на них и на увещания, потому что ни то, ни другое ничего им не стоит. Нередко безрассудные в своих прихотях, как благородны они в страстях своих, как мерны в восторгах, как витиеваты в убеждениях! Человеку, который готов жертвовать им жизнию и душою, – как нежно поют они: будьте терпеливы, будьте рассудительны!
– По крайней мере, будьте великодушны! – вскричала тронутая незаслуженными укорами Варвара.
