– Моя хата с краю, ничего не знаю, – отвечал Войдзевич, отшучиваясь, чтобы не навлечь на себя неудовольствие старосты.
– У палестраитов, как на испорченных часах, не узнаешь правды, – сказал хорунжий Солтык, – одно бьют, а другое показывают.
– По крайней мере, – возразил Войдзевич, скрывая свой гнев, – моя стрелка туда и бьет, куда указывает… Разумеешь, пан хорунжий?
– Разумею, только…
– Сомневаешься?
– Нет, просто не верю!
– Дерзкий мальчик: satis eloquentiae, sapientiae parum [2], – произнес он по-латыни, чтобы устранить дам от ссоры. – Знаешь ли, чем платят за подобные речи?
– Не все брать, надо когда-нибудь и поплатиться, пан судья.
– Прошу слово гонору, пан хорунжий!
– Я не отдаю чести тем, которые не стоят ее!
– Не даешь, потому что не из чего!
Бог знает чем бы кончилась ссора, подстрекаемая присутствием общества, и в особенности дам. Такие сшибки были весьма обыкновенны в Польше, где каждый молодой человек, не заботясь о справедливости, жаждал выказать свою храбрость, не ходя далеко. Хозяин, однако ж, поспешил удержать запальчивость противников.
– Тише, господа, прошу вас, тише! Отложите на час ваши сделки – сад велик и вечер долог: успеете еще нарубиться досыта. За обедом дело не о крови, о вине, оно causa nostrae laetitiae, источник нашей радости.
– И начало великого зла, – подхватил каноник, – где льется вино, там и кровь брызжет нередко.
– Не хочет ли преподобный отец доказать, что вино пьяно? – спросил шутя Лев Колонтай.
– Не хочет ли пан ротмистр доказать, что нет? – возразил каноник.
– Не только хочу, но и могу: я утверждаю, что пьяно отнюдь не вино, а время!
– Как время? Каким образом время? Это любопытно, это очень любопытно! – вскричали многие голоса.
– Вы смеетесь немножко рано, господа, – я вам расскажу как. Возьмите вы бочку венгерского и распейте ее в два года, всякий день по две рюмки, не более. Ведь вы не будете с этого пьяны?
– Разумеется, нет, – отвечал пан Зембина, предполагая, что в Польше найдется решительный человек для такого постного опыта.
– Но выпейте же вы две бутылки в полчаса – вы, без сомнения, опьянеете. Следственно, одно время придает вину хмеля!
– Se non Х vero – ben trovato [3], – примолвил Солтык, небрежно крутя свои усы. Итальянский язык был тогда в моде между знатью, и ему хотелось выказать знанье дворянских обычаев.
– Experto credite [4], – возразил Колонтай, – даже глядя долго на иные глаза, можно прийти в упоение!]
– Браво, браво, сынок! – вскричал хозяин, хохоча во все горло, – да я и не подозревал за тобой такой прыти. Своими нестрогими проповедями ты, пожалуй, отобьешь место у патера Голынского!
