— Белый цвет символизирует защиту и очищение.
— Хорошо,— кивнула Соланж.— Используй всю катушку, ладно?
— И поспеши,— ворчливо произнес Куинн.
Я опустила кубики льда в сумку, плотно закрыла ее и мысленно запечатала. Яблочные семечки, распутанную красную нить и сердце колибри я опустила в соль во второй сумке, а сверху засыпала все это льдом.
Эту сумку я тоже плотно закрыла, запечатала и сказала:
— Все это нужно заморозить.
Сразу несколько рук протянулись ко мне. Соланж оказалась быстрее всех, хотя побледнела и крепко сжала губы.
— Я сама это сделаю,— произнесла она решительным тоном, отрезая возможные возражения.
Соланж вышла из гостиной. Мы слышали, как она что-то пробормотала, а потом хлопнула дверца холодильника. Очень громко.
— Через три дня все это нужно положить в банку с солью и кислым вином и закопать на перекрестке,— сказала я, когда Соланж вернулась.— Нельзя, чтобы кто-то видел тебя при этом.
— Можно на это плюнуть?
— Безусловно.
— Спасибо, Изабо. Ты уже во второй раз встаешь между мной и этим ослиным задом.
— De rien[7],— ответила я и зевнула.
Мы все так сосредоточились на чарах, что и не заметили, как рассвело. Я невероятно устала еще до того, как занялась чарами, а теперь просто едва держалась на ногах, хотя и радовалась тому, что смогла вроде бы искупить ошибку, совершенную в лесу.
Все остальные чувствовали себя не лучше. Они ведь были слишком молоды, чтобы бороться со сном, нападавшим на них вместе с восходом солнца. Я ощущала себя бессильной, как будто наполнилась водой, и просто упала на ковер. Шарлеман тут же улегся рядом, чтобы охранять мой сон. Я успела увидеть, как Логан тоже зевнул и растянулся на ковре неподалеку от меня. Николас рухнул на кушетку, Коннор неловко пристроился в ближайшем кресле. Только Маркус умудрился подняться наверх, но я не знала, добрался ли он до своей спальни.
Я соображала достаточно долго для того, чтобы услышать, как Люси бормочет:
— Ох уж эти вампиры! Не жизнь, а сплошное развлечение.
Нe знаю, бывают ли кошмары у других вампиров, но на меня они всегда наваливались в смутный момент между глубоким сном и внезапным пробуждением.
Каждый раз мне снилось одно и то же.
Прошла уже целая неделя с тех пор, как я видела это в последний раз,— самый длинный перерыв из всех случавшихся. Я никогда и никому об этом не рассказывала, хотя была абсолютно уверена в том, что Кала обо всем догадывается. Однажды она застала меня в момент пробуждения, с расширенными глазами, с влажной кожей. Собаки облизывали мое лицо, пытаясь заставить пошевелиться. На этот раз кошмар был таким сильным, что вырвал меня из сна еще до наступления сумерек.
