Вскоре пришел Тхой-хой, чтобы уложить Роуна в постель.
— Я не хотел его расстраивать, — признался он Рафу, — своими рассказами о блокаде Земли и прочими древними легендами…
— Не оправдывайся, — сказал Раф. — Продолжай и дальше рассказывать ему все эти легенды. Я хочу, чтобы он знал историю человечества.
— Ну, Роун, тогда сегодня я расскажу тебе песнь о Серебряном Шейне, о воине, который в одиночку уничтожил ниссийский крейсер, пробравшись через пустой инжектор. Он держал в руках водородную бомбу до тех пор, пока она не взорвалась.
Наступила зима. Нескончаемые дожди, обильно поливавшие тамбульские холмы, столь нее обильно орошали и дырявую крышу дома Корнеев. Роун невольно вслушивался в звук бесконечно капающей воды, и этот методичный аккомпанемент водной трели не только мешал его чтению, но и доводил до исступления. Поистине, он стал последней каплей, переполнившей чашу его терпения, ибо Роун давно уже находился на пределе из-за угнездившегося в их доме затхлого запаха неустроенности и нищеты. Он ненавидел всеми фибрами души этот проклятый дом, который принадлежал им только потому, что никто другой не хотел в нем жить!
— На улице дождь, — рассеянно заметила Белла.
— В доме тоже дождь, — вызывающе бросил Роун и со злостью швырнул книгу через всю комнату — Я закончил.
— Ты еще даже не начинал, — сдержанно отреагировал Раф. — Сядь на место.
Роун был в отчаянии. Белла сжала побелевшие губы и принялась сдирать шелушащуюся кожу со своих рук. Раф пытался укротить характер сына, но это ему не удавалось. «Он красив, — подумал Раф. — Другого слова не подберешь Действительно, красив. Высокий и крепкий для своих десяти лет, с пылающим от гнева лицом, с темно-рыжими локонами…»
— Почему я всего должен добиваться таким большим усилием? — вскричал Роун. — Мне надоело! Почему им не надо учиться? Они знают, как читать, едва глянув в текст!
— Они всего лишь грасилы, — спокойно возразил Раф. — Хароны, например, тоже знают, как строить домики из грязи. Это то же самое.
— А я хочу делать все, что умеют люди, без всякой учебы! Мужчина, стоящий две тысячи кредитов, хоть на что-то да должен же быть способен!
В бешенстве от бессилия Раф стукнул кулаком по своей ладони. Хотел бы он владеть словами так же, как своими руками.
— Я постараюсь тебе объяснить, хотя, честно говоря, даже не знаю, что сказать. Понимаешь, люди — исключительные существа, но это совсем не значит, будто им все дается легко. Ты, например, можешь делать то, чего не может ни один грасил…
