– Это ерунда, зарбану. Арабы говорят: язык лжеца длиннее его тени… Ты, что прочитаешь в газетах, сразу на пять подели, а лучше на десять.
– А что на самом деле было?
– Одна женщина и одна драка. И женщина тут ни при чем. Тех бандитов я сам обидел.
– Но женщина все-таки была?
– Была. Как это по-русски?… деловая встреча, джан. Я просил ее посредника найти, чтобы снять квартиру. Она помогла.
– Снял?
– Да, моя ханум.
Глубокий вздох.
– Хотелось бы мне посмотреть…
– А мне хотелось бы показать… Я за тобой Гута пошлю, якши? Приедешь?
– Приеду. Если я тебе нужна, приеду. – Снова глубокий вздох. – А та женщина… она кто?
– Длинноносая наркоманка и психопатка. Нет у меня других женщин, джан, одна ты и только ты. Каждую ночь мне снишься… Хочу тебя в Москву привезти, хочу по свету с тобой поездить, на мир поглядеть… на Венецию, Париж, Мадрид и Лондон, а особенно на Прагу… Чудный город Прага… Поедем туда, джан?… А в газеты ты не смотри, там один бахлул напишет чушь, другой перепишет, третий вранья добавит. А правду знаем только мы.
– Ох, милый, милый… В чем она, наша правда?
– Приедешь, моя кумри, я тебе на ушко шепну…
Глава 6, в которой Бабаев торгуется с шаманом
С точки зрения современной физики торсионные поля души (то есть поля кручения души) широко распространяются вокруг. Добрые мысли «раскручивают» торсионные поля в одну сторону, а злые – в противоположную.
Э. Мулдашев, «От кого мы произошли».
Бабаев водил Нину по новой своей квартире, показывал: вот спальня, вот гостиная, кабинет, комната Гутытку… Гостиную оборудовали в восточном стиле: здесь были мягкие широкие диваны, низкие восьмиугольные столики, а на полу и стенах – ковры. На коврах Али Саргонович развесил оружие, привезенное из Багдада: кривой арабский меч, йеменские кинжалы, персидские сабли. Самым ценным в этой коллекции был старинный дамасский клинок, подаренный Саддамом Хуссейном – в знак дружбы между великим Ираком и великой Россией. Рукоять украшали багровые гранаты, и, глядя на них, Али Саргонович думал, сколько крови изведала эта сталь за минувшие века.
Спальню дизайнер оформил в стиле застойной брежневской эпохи, и потому она была особенно уютной: ореховый румынский гарнитур, трельяж с большими зеркалами, хрустальная люстра и непременные ковры. Кабинет был строгим, в деловом американском вкусе: письменный стол, компьютер, телефоны, стеллажи (пока еще без книг) и кресло, крутившееся в любую сторону. Единственным украшением здесь был плоский аквариум с рыбками – они пучили глаза на Бабаева и Нину и лениво пошевеливали хвостами. В комнате Гута, обставленной новоделом под русскую старину, лежала в уголке подстилка для ротвейлера. Сам Кабул ходил по пятам за гостьей и хозяином, тыкался мордой в круглые нинины коленки и одобрительно сопел – уж больно сладко пахла Нина. Этот аромат кружил Бабаеву голову.
