Медлить было нельзя. Баранников шепнул товарищу Антека:
— Передай по шеренге: если наших поведут, всем быстро закрыть выход.
По шеренге точно ток пробежал. Баранников видел, как товарищ Антека украдкой взял со станка тяжелый гаечный ключ.
Отобранных окружили солдаты. Процессия тронулась к выходу.
Стоявшая во всю длину цеха шеренга сломалась, и сотни людей молча стремительно побежали к выходу и стали там плотной стеной. Это произошло так быстро, что процессия не успела остановиться и теперь оказалась в нескольких шагах от толпы заключенных.
— Товарищи, скорее к нам! — крикнул из толпы Баранников.
Обреченные разметали солдат и слились с толпой, которая мгновенно пропустила их внутрь.
Перед толпой возникла коренастая фигура Диркса. Нагнувшись вперед, он с детским удивлением смотрел на заключенных. В первую минуту он не был ни напуган, ни встревожен, он просто не верил своим глазам. Он, гастролировавший со своей «мельницей» по многим лагерям и перемоловший тысячи таких же, он, своими руками убивший сотни и привыкший относиться к своим жертвам, как к бессловесному стаду скота, впервые увидел их лица, глаза, сжатые кулаки.
Дирке, не целясь, выстрелил из пистолета в толпу и ранил троих, в том числе Антека. Толпа не шелохнулась. Только товарищ Антека подался всем телом вперед, будто собирался упасть. Но вдруг его правая рука сделала круговой взмах, и гаечный ключ обрушился на голову Диркса.
Дирке осел на землю, к нему бросились эсэсовцы. Баранников воспользовался замешательством и крикнул:
— Быстро через проходную штольню в пещеру!
И, как вода мгновенно уходит в песок, так толпа исчезала в черной дыре штольни. Раненых уносили с собой.
Баранников задержался немного и прислушался к тому, что делалось в цехе, но по доносившимся оттуда звукам ничего нельзя было понять.
Опять в пещере оказалось две смены — тысячи людей в страшной тесноте. Разбуженные товарищи всё узнали. В разных концах пещеры раздавались голоса:
— Надо завалить вход в пещеру!
— А дышать чем будем?
— Выставить дежурных в проходной штольне!
— Раненых надо снести в санитарку!
Баранников стоял, прижатый к стене, и слушал. Нет, нет, ничего не говорило о том, что люди напуганы происшедшим. И сам он тоже постепенно успокаивался. Он больше всего боялся, что появление раненых вызовет страх.
— Они специально вызвали смену, чтобы им удобнее было хватать людей! — кричал стоявший возле Баранникова человек,— Никто не должен выходить из пещеры!
