– Мне стало лучше. Честное словно, стало лучше в тот день. И я подумала: вот будет здорово, если я приготовлю ужин. И на работу – за ужином я хотела поговорить с тобой о том, чтобы снова выйти на работу. Играть в театре, на сцене. Пусть маленькие роли, пусть «кушать подано», но снова приходить в театр, подниматься по лестнице, гримироваться, снимать с плечиков отглаженные платья, проходить по темному коридору и стоять за кулисами, ожидая своего выхода… Я оделась и вышла в подъезд. Я спускалась, пересчитывая деньги в кошельке, мечтала купить вина и сыра, и кусочек мяса, чтобы поджарить на гриле. И тут вдруг из квартиры на втором этаже вышла женщина с ребенком на руках, и он кричал, был красным и кричал! А наш малыш только пискнул, когда родился, тихонечко, жалобно, мне даже не дали его подержать, я даже не смогла утешить его, поцеловать, чтобы ему не было так больно, обнять, чтобы он не боялся умереть, чтобы умер не один!
Она плакала все сильнее и сильнее, корчась на диване, словно гусеница, брошенная в огонь, но сгорала чертовски медленно, отравляя мужу жизнь; он боялся идти домой, а сдать ее в психушку было жалко, но она ныла и ныла, и Леня стал понимать Виталия.
Камин все так же горел, но свет в комнате на сей раз был весенним, зеленоватым. Леня сидел у огня, опустив голову, вцепившись в волосы. Виталий стоял над ним, склонившись больше, чем обычно. Его лоб покрывала испарина, словно закончилось трудное для него дело. Виталий очень боялся, что его друг, которому не повезло родиться в приличной, богатой семье, вдруг окажется более удачливым в другом; что будет у него женой красавица-актриса, на которую заходит посмотреть сам президент, и что родится у них здоровый ребенок. А здоровых детей все еще рождалось немало. И вот теперь Виталий чувствовал мрачное удовлетворение от того, что и вправду не деньги и не их отсутствие определяют меру человеческого счастья.
– Не плачь, мужик, – проговорил он. – Хочешь, я покатаю тебя на Змее?
– А в чем смысл?
– Там все другое. Там лес: настоящий, дикий. Стволы, как дома. Ты такого не видел, лесопарковая зона наша – тьфу! Там реки разливаются, и ширь такая, что дух захватывает. Там скорости и расстояния, в Москве такого не ощутить. Там охота, кровь кипит! И бабы там – настоящие, не чета истеричкам нашим, кровь с молоком, живые, теплые. Хочешь с нами? Соглашайся, пока зову. Никто тебе такого не предложит, кому ты нужен, актер? Иди к жене своей, репетируй диалог со стонущим призраком, сходи с ума, Гамлет! Ты этого хочешь?
