– Постойте, постойте! – заволновался пастор. – Как это ни к чему. Я в этом сезоне еще ни разу не вставал на лыжи. Вы что, смеетесь, Штирлиц?
Штирлиц молчал. Время от времени вывозить пастора в горы было главным условием их сотрудничества.
– А как же я? – подала сзади голос Кэт. – А дети? Ты чего взбеленился, Штирлиц? Из-за того, что пастор тоже знает твой рецепт? Так пристрели его, и дело с концом!
– Я тебе дам «пристрели», рязанская морда! – заорал назад пастор Шлаг. – Я тебе такое «пристрели» покажу, что ты три дня на задницу сесть не сможешь!
– Тихо, тихо, – поморщился Штирлиц. – Не ругайтесь. Все нормально. Мы едем в Швейцарию.
Пастор и Кэт враждебно замолчали.
– Сейчас только проведем маленький радиосеансик…
Штирлиц ударил по тормозам. Машина косо съехала на обочину. Пастор стукнулся головой в стекло. Дети попадали на пол. Пролетевшая мимо фура обдала Штирлица длинным густым сигналом.
– Штирлиц, дурак, ты что делаешь? – завизжала Кэт.
– Рацию забыли, – мрачно сказал Штирлиц.
– Ё-моё! – присвистнул пастор, потирая лоб. – Как это мы так облажались?
Кэт вполголоса выругалась. Штирлиц развернул машину.
– Что теперь? Возвращение резидента? – осторожно сострил пастор Шлаг.
– Ну да! – рявкнул Штирлиц. – А что делать? Голубей за линию фронта посылать?
– Как ты только голову в своем сейфе не оставил? – сердито сказала Кэт. – Надо же, рацию забыл! Тоже мне разведчик!
– Эй! Кто у нас вообще-то радистка?! Я или ты?! – вскипел Штирлиц. – Ишь, сопли распустила! Ути-пуси, Андрюшенька! Фигли-мигли, Гансушенька! Покушаем кашки, кашка вкусненькая! Ложечку за родину, ложечку за Сталина! Рано расслабились! Понятно?!
Назад ехали молча.
Штирлиц вытащил рацию из тайника и с трудом втиснул ее между чемоданами пастора.
«Нет худа без добра, – отметил он про себя. – В этой куче ее уж точно никто не заметит».
На выезде его остановил все тот же полицейский.
– У вас левый габарит не горит, – сообщил он Штирлицу. – И машина перегружена.
Штирлиц терпеливо сунул ему двадцатку. Размахивать эсэсовским удостоверением было бы все-таки непрофессионально.
– Еще червончик? – язвительно поинтересовался пастор.
– Хрен! Двадцать! И ничего не сделаешь. Такая модель: колесо пнул – фонарь горит, в салоне пукнул – не горит. Я уже и лампочки менял, и контакты. Все бесполезно.
– Можно и разориться, – посочувствовал пастор Шлаг.
– Если я в форме, они никогда не останавливают. Но во время командировок дерут в три шкуры. Он еще про ремни безопасности не вспомнил…
