— Здесь, мой генерал, материалы о воздушных катастрофах. Что бы вы посоветовали?
— Как что? Сесть и написать книгу. Это же редчайший материал! Это же тот ещё бестселлер!
Дурёха, не сообразила, что он и без меня знает как, что, почему. Я вообще ещё долго-долго не пойму, что судьба подарила мне встречу с необыкновенным, редкостным человеком. А эта его папка «с катастрофами» — ещё одна попытка выхватить меня из кромешного мрака тоски. Я же ведать не ведала, что он сам кое-как удерживается на краю отчаяния.
В 1993 году сказал:
— Наше министерство разогнали. Мне предложили должность главврача Четвёртого управления.
— Так это же замечательно! Это же… Да в нынешних условиях, когда…
— Я никогда не был холуем. А эта должность предполагает… Посмотрю, мой генерал.
Через месяца три:
— Не осилил. Там требуется холуй и лакей. Написал заявление. Как у вас и что, мой генерал?
…Осенью девяносто пятого. Звонок:
— Лилия Ивановна, умер Владимир Фёдорович.
— Как?! Почему?!
— Нашли мёртвым на бетонных ступеньках в подъезде. С пробитым затылком. Приходите в ритуальный зал Боткинской.
Потом, потом мне расскажет его друг Василий Михайлович Карпий, что министр авиации дал Токареву задание — проанализировать состояние санитарно-медицинской службы в аэропорту «Шереметьево-2». Владимир Фёдорович проанализировал и должен был утром доложить о результатах на коллегии министерства.
А вечером… пробитый затылок.
…Я увидела… Да не увидела. Только мельком. В том тускловато освещённом ритуальном зальце… Где множество, множество народа и цветов, цветов.
Мы с ним ни-ни, никогда не плакались друг другу в жилетку. Обсуждали последние новости — это само собой. И проклинали подлое время «перемен», когда бесстыжие «либералы» безнаказанно расстреливали законную власть, когда людоеды гайдаро-чубайсовской зондеркоманды спускали с цепи цены и враз превращали миллионы советских тружеников в нищих, голодных, вымирающих. Когда «минкины» из вчерашних комсомольцев украшали страницы газет своими слезьми, мол, если бы Сталина победил Гитлер, мы бы, «жертвы холокоста», нынче пили бы баварское пиво.
— Вы, судя по всему, не представляете до конца, какого человека в лице Токарева потеряла Россия! — воскликнул Василий Михайлович Карпий, редактор «Авиационно-космической газеты», когда я пододвинула к нему диктофон. — Первое — он высокообразованный человек долга. Всего добился сам. Начинал электрослесарем на «Уралэлектромаше». Отслужил в армии, где получил специальность радиста первого класса. Ему было присвоено звание «Почётный радист СССР». Какое-то время пробовал себя в роли оперативника в милиции. Поступил в Свердловский мединститут, блестяще закончил. За большой вклад в развитие здравоохранения ему присвоено звание «Заслуженный врач РСФСР». Он награждён тремя серебряными медалями ВДНХ. За заслуги избран членом Международной Академии авиационно-космической медицины. Является автором и редактором популярной серии брошюр «Здоровый образ жизни», за что получает диплом и медаль Всемирной организации здравоохранения. Тогда же, в конце восьмидесятых, выходят в свет книги «Утомление» и «Справочник авиационного врача» в тысячу восемьсот страниц под редакцией Васильева и Токарева. Он член Географического общества Академии наук СССР, Географического общества США. Он был смелым, решительным человеком. Дважды вылетал в зону Чернобыльской АЭС. Один из руководителей пытался его удержать, но Токарев настоял на своём:
