Поэтому на какое-то время все свои усилия консул направил против Афин, окружив город множеством небольших укреплений, чтобы и мышь оттуда не выскочила, и тем самым еще сильнее затянув удавку на шее героических граждан, не желавших сдаваться врагам Эллады и продолжавших неравную борьбу. Мало того, вскоре все эти укрепления были обведены глубоким рвом, и Афины оказались окончательно изолированы от окружающего мира. О том, что творилось в осажденном городе, остались красноречивые свидетельства Аппиана и Плутарха, которые нарисовали страшную картину этой осады. Плутарх пишет, что «медимн пшеницы стоил тогда в Афинах тысячу драхм, а люди питались девичьей ромашкой, росшей вокруг акрополя, варили сандалии и лекифы» (кожаные сосуды).
Куда более страшные вещи сообщает Аппиан: римляне наблюдали, как афиняне «находящиеся в городе испытывают все большую и большую нужду, что они перерезали весь скот, что они варят шкуры и содранные кожи и жадно поедают отвар, а некоторые из них поедают и мертвых ». А когда Афины пали, то «римские воины во многих домах находили человеческое мясо, приготовленное для еды ». Для того чтобы переносить подобные лишения, мало просто не любить римскую власть, ее нужно ненавидеть люто, всей душой, предпочитая смерть существованию под римским господством. То беспредельное мужество, которое граждане Афин продемонстрировали всему миру, наглядно показал, как эллины относятся к тому, что несет им Рим. Те, кто вышел на стены древнего города сражаться против легионов, оказались достойны своих славных предков из поколения «марафонских бойцов» и также явили всему миру образец высочайшего героизма.
* * *
Пока в Аттике гремели жестокие бои, а в яростных сражениях сходились под стенами Пирея римские легионы и понтийские фаланги, пока Афины умирали от голода в тесном кольце блокады, на других участках фронта великой борьбы против Рима тоже происходили события, которые впоследствии будут иметь большое значение. Дело в том, что ведя военные операции в Греции, Сулла испытывал большие затруднения из-за того, что был полностью лишен флота, — и это при полном господстве на море Митридата. Поэтому консул решил исправить подобное положение вещей и обзавестись собственными кораблями, но вся беда была в том, что взять их можно было лишь на Востоке, в частности на острове Родос. Сам по себе флот Родоса вряд ли мог прорваться к берегам Аттики, флоты Митридата отправили бы его на дно при первой же встрече. А вот если корабли родосцев объединить с кораблями из Египта и Сирии, где в руках правителей приморских городов были сосредоточены значительные военно-морские силы, то тогда был шанс оспорить у Митридата владычество на море. Для выполнения этого труднейшего поручения Сулла отправил своего заместителя Лициния Лукулла, человека знатного рода, обладавшего большим талантом полководца и отчаянной личной храбростью. Невзирая на то, что наступала зима и судоходство становилось крайне опасным, а также невзирая на то, что на море господствовал вражеский флот, римлянин сел на небольшое частное судно и отправился на Восток, пересаживаясь с одного корабля на другой. По большому счету это было самоубийством, но не тот человек был Лукулл, чтобы отступать перед трудностями, и в дальнейшем мы это увидим.
