Латышев вскоре уехал учиться, да так и остался в районе. Он сделался начальством — сначала комсомольским секретарем, а потом — бери выше — заместителем председателя райисполкома.
Однажды Латышев приехал в Загорье и обратил внимание на тихий домик под соломенной крышей. Все так же пригорюнившись, стоял он на краю деревни, и от этих воспоминаний Латышеву стало не по себе. Он пошел к Макарьевым, чтобы загладить вину. Но там его встретили холодно. Латышев понял: старики не простили ему обиды, понял, что вместе с землей он тогда отрезал стариков Макарьевых от людей, а может быть, и от жизни.
Так Яков Латышев получил первый суровый урок жизни. С той поры он уже никогда не позволял себе невнимания к людям, не прощал вспыльчивости. Он часто думал о Макарьевых, хотел помочь им. Потом услышал о смерти старика и вовсе расстроился. Теперь он принимал все горести Макарьевых на свой счет.
Началась война, и Латышев на время забыл о старой, обиженной им женщине.
* * *
Партизанская база осталась далеко позади. Лес поредел, и всюду, куда ни погляди, торчали расщепленные снарядами березы, исклеванные пулями стволы сосен.
Латышев держал направление на загорьевскую дорогу: судя по приметам, она была недалеко.
Пошел дождь. Лохмотья туч стремительно летели над лесом. Ветер срывал остатки листьев с деревьев.
Разведчик прислушивался к звукам леса. Но было тихо, только капли дождя шуршали на опавшей осенней листве.
Лес просматривался далеко. Укрываться в нем было трудно. Латышев спешил, чтобы поскорее выйти на дорогу и открыто шагать по ней, как и было задумано вначале.
Вскоре он уловил отдаленный собачий лай. Это была верная примета, что деревня близко. Латышев научился отличать отрывистый лай немецких овчарок от добродушного лая деревенских дворняг, и понял, что в деревне посторонние.
Но вот впереди мелькнула дорога. Латышев укрылся за рогатыми корнями сваленной бурей сосны и стал наблюдать.
Послышался рев мотора. Гулкое эхо разносилось по лесу, и было ясно, что машина приближалась. Вот из-за поворота показался бронированный тягач. Завывая мотором, он тащил за собой громадную пушку. В первую минуту Латышев не поверил своим глазам и думал, что везут ствол сосны. Но это оказалось орудие дальнего боя. Оно было метров семи длиной. На стволе, окрашенном в серый цвет, пестрели желтые и черные кольца.
Когда орудие проходило вблизи Латышева, земля дрожала от непомерной тяжести этой громадины.
Вслед за пушкой в сторону Загорья промчались несколько грузовиков с солдатами. Немцы вели себя беспечно, громко переговаривались, и кто-то даже играл на губной гармошке. На бортах машин явственно виднелся тактический знак дивизии — желтый треугольник и черные кольца.
