.
Сталелитейная промышленность английской истории, сосредоточенная в Бирмингеме и Лидсе, которая не менее, чем французская, славится своим холодным прокатом, специализируется в основном на благородной простоте: «Англия верит, что каждый выполнит свой долг» — Нельсон перед Трафальгарской битвой. Или в сатирическом и высокомерном стиле, как, например: «Я не дал бы и гроша ломаного, чтобы узнать, что сталось с прахом Наполеона», — Веллингтон, или «Франция научила меня еще больше ценить Англию» — Джонсон[39].
Оба эти производства развиваются вполне успешно и конкурируют между собой, не причиняя друг другу большого ущерба. Однако продукция их предназначена в основном для внутреннего рынка. Я не обнаружил даже следа французской версии битвы при Фонтенуа в английских школьных учебниках и никогда не встречал книги по истории Франции, в которой бы цитировались слова Веллингтона.
* * *
Я вспомнил легенду о битве при Фонтенуа потому, что она великолепно выражает дух той галантной отваги, которая, может быть, не всегда характерна для французов, но которая так импонирует им. Ясно, что, когда идет бой, нет времени произносить красивые слова. Когда идет бой, говорят пушки. А уж потом историки заставляют говорить воинов.
Я не хотел бы, чтоб в моих словах усмотрели хотя бы малейший выпад против историков. У каждого свое ремесло. Они свое выполняют прекрасно. Мой друг и соавтор мсье Данинос, который в течение многих месяцев во время последней войны был связным в нашем Royal Battalion, признался мне однажды в разгар отступления из Фландрии, что он просто в отчаянии оттого, что попал в самое пекло. Сначала я решил (и мне стало неловко за него), что он предпочитает отсиживаться дома. Оказывается, дело не в этом. Как писатель, он всегда будет сожалеть о том, что ему не удастся описать этот гигантский хаос столь же удачно, как это сделают его собратья но перу, которые сами не были в огне битвы.
Это звучит парадоксально, и тем не менее это так. Только историк, который не испытал подневольной жизни солдата, который не цепенел от страха перед унтер-офицером и даже перед противником, может стать выше споров и, не обращая внимания на гибель множества людей, придать рассказу необходимые блеск и связность.
By Jove![40] Заговорив о людях, которые вынуждены отойти в сторону от событий, чтобы лучше описать их, я и сам отклонился от интересующей меня темы.
Итак, вернемся к Фонтенуа. Я почти убежден в том, что афоризм: «Господа англичане, стреляйте первыми!» — это историческая форма чисто французского выражения: «Только после вас».
