— Не выходи за Филиппо, — попросил я.
— И не подумаю, — ответила Джентукка.
На прощание мы обнялись и впервые поцеловались, расставаясь со слезами на глазах. Через три года, когда Генрих Седьмой ступил на итальянскую землю, а черные гвельфы бежали из Лукки, я вернулся в город, поскольку моя мать находилась при смерти. Там я снова увидел Филиппо, который, несмотря на все политические перемены, был жив и здоров и благополучно унаследовал дела своего покойного отца. При нем находилась его жена, но это была не Джентукка. Мне передали, что после моего отъезда она укрылась в монастыре, а потом отправилась в Рим вместе с монахинями монастыря и в Лукку больше не возвращалась. Моя мать приветствовала меня слабой улыбкой, она с трудом могла говорить. Горько плача, она доверила мне свою тайну. Она сказала, что ее прошлое хранится в маленькой деревянной шкатулке, ключ от которой куда-то исчез. Я взял шкатулку и уехал на поиски Джентукки. Все это время она ждала меня в Болонье, как и обещала. Она прибыла в город вскоре после моего отъезда. Ее приютил у себя мой друг и сокурсник Бруно.
Это были чудесные дни, я никогда не любил жизнь так сильно, как тогда. Мы встретились, и все было понятно без слов: нас терзало желание и сдерживала стыдливость, мы разрывались между надеждой и отчаянием… Мы рассказали друг другу о своих приключениях и постепенно растаяли в объятиях… Очень скоро мы поженились. На нашей свадьбе присутствовали четверо свидетелей. Мы были счастливы, но уже начинали догадываться, что наше счастье не может длиться вечно. Мы купили маленький домик, я много работал и неплохо зарабатывал, у меня была репутация хорошего хирурга. Говорили, что у меня верная рука, но никто не догадывался, как она дрожала, прикасаясь к телу любимой…
Однажды я вернулся из лечебницы и не нашел Джентукку. В доме все было на своих местах, но моя жена исчезла. Я обыскал весь город, затем отправился на поиски в Лукку. Если ее не было и там, она могла быть где угодно, а «где угодно», как известно, понятие растяжимое. По дороге в Лукку я остановился в Пистойе, где меня перехватили посланники моего брата Филиппо. Они заявили, что в город мне лучше не соваться, поскольку я был по-прежнему вне закона и меня могли убить за ослушание уже при въезде в Лукку. Тогда мне на помощь пришел мой друг Бруно, который отправился в Лукку вместо меня, но вернулся в Болонью ни с чем. Никто ничего о ней не знал, Бруно даже заявился к ее родителям, но они прогнали его, угрожая расправой. С тех пор мне ничего о ней не известно.
