Ресторан неказисто выглядел снаружи, Саша (Алекс) все время шипел мне на ухо:
- Это очень хороший ресторан, очень хороший. Посмотрите, сколько Мерседесов стоит у входа, очень богатые люди обедают здесь - очень хороший ресторан.
Ну, хороший так хороший, всё равно платить не нам. Зашли, сели за большой стол у окна. К нам тут же подошел солидный дядя с книжкой в руке и затараторил с Бобом по-итальянски. Саша продолжал пояснять почему-то шепотом, как будто эти двое могли его понять.
- О!. это сам хозяин, очень уважаемый человек. У него очень солидный ресторан.
Грех было не определить сразу, что ресторан итальянский, но я не испугался - я тогда еще плохо разбирался в европейских кухнях. Сначала принесли закусочную «пасту», рюмочка придала бодрости. Под жиденький супчик приняли еще по одной, но вот с горячим блюдом получилась незадача, это были (- О!. морепродукты!), если говорить точнее - осьминоги с какой-то начинкой. С отвращением, но милой улыбкой я съел двух этих тварей, а с Марком получилось хуже - с первым же куском во рту он убежал в туалет, вернулся оттуда бледный с зеленоватым оттенком. Потом он еще несколько раз бегал опорожнятся, хотя к осьминогам больше не притрагивался.
Боб, а угощались мы за его счет, был в восторге от пищи и не замечал, что происходит за столом. Марк под конец омрачил его радужное настроение, в ответ на предложение хозяина завернуть нам остатки осьминогов с собой, слишком быстро и испуганно вскрикнув:
- Ноу, ноу! Ни в коем случае!
Я наступил ему на ногу с опозданием.
- В России это не принято, - пояснил я для Боба и хозяина и они тут же успокоились. Не могли же они подумать, что нам так не понравится их угощение.
Манхеттен, три часа ночи. На стрелке Бродвея плотная пробка из машин, в основном такси. Тротуары пустые, только негры-попрошайки сидят на углах перед своими шляпами и пьют что-то из бутылок, завернутых в пакеты.
После того, как опускаются жалюзи витрин, город становится похожим на сцену из фильма ужасов. Или на Хиросиму после ядерной бомбардировки. Без витринного света становится темно. В полумраке сверкают только графитиевые ругательства на всех языках мира. Выставленный хозяевами мусор в больших черных мешках разбивает ногами негритянская молодежь в широченных красных штанах с ширинками возле колен. После них уже совсем, как Мамай прошел.
На Парк эвеню совсем другая обстановка. За дорогой качаются в тени деревья городского парка, а мы идем вдоль длинного ряда заборов из кованого металла. На первых этажах особняков специально оставлен свет, чтобы прохожие видели безмерно дорогую отделку стен и мебель в комнатах за огромными окнами. Куда там наш Эрмитаж попал. Жить в этих особняках, наверное, крайне неуютно (почти на улице), но понты важнее.
