- Ну, всё, - с этими словами Акимыч начал расчехлять ружьё, - Нету кошки и это не кошка!
Но выстрелить у него никак не получалось. Он прицелился, а кошка, чуть ли не показывала ему язык. Я взял у него ружьё и выстрелил. После выстрела кошка привстала и прыгнула в мою сторону. Она лежала в метре от моих ног, и я еще некоторое время не решался к ней приблизиться - это был черт какой-то, а не кошка. Я же не мог промахнуться с трех метров? Действительно, оказалось, что у неё выбило выстрелом все внутренности. Как она умудрилась после этого прыгнуть?
На выстрел из дома вышел сухонький старичок.
- Во! Это вы. а я думал, кто тут стреляет? Пошли в дом!
Он, казалось, нисколько не удивился нашему появлению, хотя Акимыч его не предупреждал. Войдя в дом, мы тут же опять позавтракали, после чего ясность сознания вернулась только на следующее утро. После бессонной ночи нас сморило. Мы просыпались, опять обедали или ужинали, потом опять ложились. Но на следующее утро встали вполне нормальными людьми и пошли на охоту.
Охота на куропаток с хорошей легавой собакой чрезвычайно приятна. Главное найти стаю и ни в коем случае по ней не стрелять. Нужно прикинуться окурком, вроде бы ты и не охотник вовсе, а так просто погулять вышел. Тогда они не отлетят далеко и сядут, рассыпавшись по одной.
В этот раз Акимыч вскинул ружьё, и мне пришлось кричать, чтобы он не стрелял; стая, почувствовав угрозу, отлетела довольно далеко и разбилась на две части, одна из которых села веером в ложок, заросший сорной травой. Я придерживал Кинга у ноги, пока мы не спустились туда. Трава здесь была не столь высокой, как казалась со стороны. Рыжую спину Кинга было хорошо видно в ней. Пёс делал картинные стойки. Мы вдвоем с Акимычем подходили к нему, я давал команду Пиль! Или как там еще. Кинг делал шаг вперед, куропатка выходила из травы с громким хлопотом крыльев, Акимыч дважды мазал, у него в тот день со стрельбой было совсем плохо, потом я сбивал птицу. Это повторялось до тех пор, пока мы по моим расчетам не выбили треть стаи. На этом остановились и пошли домой. Стрелять больше было бы уже некрасиво, да и сумки были уже полны.
Остальное время пребывания в Акимычевой деревне я вспоминаю через какую-то мутную призму похмелья. Перед отъездом Акимычев отец предложил нам зарезать бычка и забрать мясо. В последний день мы проснулись на рассвете от постоянного топота и ворчанья. Акимычев отец уже несколько раз заходил к нам, недовольно что-то бубня. Подойти ближе он не мог, потому что боялся пса, лежащего у моей кровати.
