Глядя на переминающихся с ноги на ногу воинов княжеской дружины, князь с раздражением выкрикнул:
– Чего рты раззявили? Или на Москве на мертвяков не насмотрелись? Ноне для себя порадейте. Здесь нам жить. Отсюда, с этой площади, пойдет возрождение земли Русской! – и уже чуть тише добавил: – Тяжко… Горе великое, неутешное… Жизнь в тягость… Но жить надо.
2
Новгород Великий встретил князя Ярослава запертыми воротами, ратниками на стенах и сторожевых башнях. После коротких препирательств князь и его гриди были пропущены в город с Торговой стороны. Миновав торг, князь опять был остановлен запертыми воротами княжеского двора.
– Да что с новгородцами такое содеялось? Ворог за тридевять земель, а они воротами от бела света отгородились! – сердито пробурчал в бороду боярин Михайло Евстафьевич. Он изрядно устал. В свои сорок шесть был молодцом, но длительный и трудный путь вымотал его вконец. – Доколе нас под стенами держать будут? А ну, Микола, – кивнул он широкоплечему и дородному дружиннику, – постучи в ворота, да так, чтобы и в Святой Софии слышно было.
Молодец, спешившись, затарабанил в окованные железом ворота кистенем.
Из окошка надвратной башенки показалась голова сердитого на вид мужика.
– Чего озоруете? – затряс бородой воротник. – Вот кликну дружинников, они вам зададут!
– Отворяй ворота! Великий князь Ярослав Всеволодович пожаловал.
Приглядевшись к всадникам, мужик обмяк голосом.
– Прости, князь, не признал, – и, оправдываясь, произнес: – Александр Ярославич приказал все ворота на запоре держать.
– А как же народ в кремль проходит? – поинтересовался Ярослав.
– Через другие ворота, те, что за торжищем.
– Кого бережетесь-то?
– Всех: и мунголов, и литвинов, и тевтонов… Всем вдруг землица новгородская занадобилась.
Медленно, со скрипом поползли створки ворот.
В открывшемся просвете князь увидел, как от парадного высокого резного крыльца терема наперегонки устремились его сыновья: Андрей, Константин, Ярослав, Даниил и младший Михаил. Следом, чуть отстав, спешили Александр и Ростислава с дочерьми – Ульяной и Евдокией. Александру очень хотелось догнать братьев, обнять отца, но не пристало князю бегать с малолетними братьями, и потому он повел себя сдержанно, как и следует вести хозяину, принимающему гостя.
Ярослав поднятием руки остановил сотню и, спешившись, поспешил навстречу детям. Те облепили отца, затормошили, загалдели всяк о своем. Подошедшие следом Ростислава и Александр остановились чуть поодаль в ожидании своей очереди. Угомонив детвору, князь обнял старшего сына, расцеловал жену и дочерей. Растрогавшись столь горячей встречей, князь смахнул слезу и, оглядев разом притихшее семейство – им впервой было видеть слезы на глазах отца, – произнес:
