– Склоненную голову меч не сечет. Что толку запруду из глины лепить, коли поток камни ворочает…
– Ладно, – со стуком поставил кубок с квасом на стол Ярослав. – Не укорять тебя пришел. Бог тебе судья за дела твои. Ты мне лучше вот что скажи: как бояре, в твоей ли власти? – понизил он голос.
– В моей, – уверенно ответил Александр. – Страшатся за рухлядишку, за животы свои, потому норов уняли. Обозы к татарам снаряжают без понуждения…
– А серебра тебе дадут?
– Дадут. Только на что?
– Деньги нужны мне, за тем и приехал. – Помолчав, князь продолжил: – Во Владимире пусто: ни жилищ, ни людишек. Все побрал ворог. Я намерен заново стольный град отстроить. Нужны люди, нужна дружина немалая, а значит, нужны деньги. Много денег.
– А не рано ли стены возводить?.. Татары еще не ушли…
– К лету уйдут, – уверенно произнес Ярослав. – Так что с серебром?
– Серебро будет. Я поделюсь казной, бояр порастрясу, не обеднеют. Они ноне покладисты. И людишек дам. Моя дружина здесь надобна, а вот переяславцев, что со мной пришли, тебе передам – их шесть сотен, да сотни три-четыре охотников до ратного дела кликну, – обрадовавшись, что отец не претендует на Новгородский княжеский стол, горячо заверил Ярослава Александр. – Соберем и припас…
– Погоди, – остановил сына князь. – Я не один из Киева пришел. Со мной дружина. Так что обоз с припасом надо отправить как можно быстрее. Раскиснут дороги – не скоро дойдут.
– Через три-четыре дня отправлю первый, через десять дней еще, – заверил Александр. – Для своих, чай, не для чужих расстараемось.
– Хорошо, – облегченно выдохнул Ярослав Всеволодович и, отхлебнув кваса, продолжил: – Не обессудь, но у тебя не задержусь. Пойду с первым обозом. Попервой возьму с собой только переяславцев. Остальных по теплу отправишь. Да, вот еще что: мать с братьями и сестрами на тебя оставлю. Некуда им ехать и жить пока негде. Коли что не так пойдет, не дай Бог, будь им вместо отца. Уразумел?
– Не тревожься. Все сделаю, как велишь.
3
Ранним утром на седьмой день своего пребывания в Великом Новгороде князь Ярослав покинул город. Пять сотен переяславцев, сопровождая обоз, ушли на два дня раньше, и теперь Ярослав с сотней гридей, налегке, намеревался их настичь через три дневных перехода.
Прощание с родными было тягостным, только старшие, Александр и Андрей, держались молодцами. Ростислава же, всегда рассудительная, спокойная, вдруг залилась слезами, по-бабьи запричитала, заохала. Ей вторили дочери, и даже младшие из сыновей не сдержали слез.
