Его монолог тут же вылетел из её головки, и Карпова едва снова не попросила «динь-динь», но Алексей ещё не закончил своей лекции:
– Кстати, слушал «Анну Каренину». Всё – то же самое. Женщины тогда и сейчас. Те же самые проблемы, наше время ничего нового не придумало. Ну, может, только бытовой техники было поменьше. Как и сейчас, она сидела дома, маялась от безделья и накручивала сама себя каким-то бреднями, – Ольга поняла, что сейчас он говорит про жену, потому что в его голосе прозвенели нотки раздражения.
Она возразила:
– Тогда женщина сильно от статуса зависела. И хотела бы чем-нибудь заняться, да нельзя было.
– Наверное, ты права.
– А твоя жена работает?
– He-а. Домашняя хозяйка, – Алексей старательно выговорил оба слова.
– Я тоже хозяйка! – закричала Олечка. – Только дикая!
Звонарёв засмеялся.
– А почему ты не рисуешь?
– Рисую, только с большими паузами. Вдохновение надо, – Алёша посмотрел на Олю с вызовом, но та не поддалась на провокацию.
– Просто если уж замахиваться, то на шедевр, а мне мастерства не хватает, – он попытался опередить взрыв её возражений. – Зачем плодить третьесортную живопись?
– Ты не прав! – голос Ольги прозвучал сокрушённо. Похоже, она на ходу передёргивала свою мысль. – Ты рисуешь не для кого-то, а в первую очередь для себя! Понимаешь?
– He-а. Зачем для себя? Я ж буду видеть свои недоделки, и меня будут раздражать всякие ляпы.
– Нет. Ну как тебе объяснить? – Ольга задумалась. – Вот посмотри, я сама себе сшила минисумочку. Да – неказистая. Но я такое удовольствие получила, когда шила её. Это – моё! Сам процесс творчества. Это же так важно!
Алексей понимал, что она сказала действительно что-то важное. Ему оставалась только согласиться и пообещать попробовать, но Олечка продолжала:
– Вот я в пробках вяжу. Если не читаю. Не себе – своей маленькой племяннице. Думаешь, ей нужны мои шарфики? – и тут же пояснила: – И свитера я вязать не успеваю – она растёт быстрее. Для себя, ради процесса!
Ольга вспомнила, каким у неё получался последний свитер. Пришлось постоянно довязывать рукава, которые несуразно удлинялись до тех пор, пока свитер вообще не стал мал девочке. И рассмеялась над собой.
– Хорошо. Обещаю взять себя в руки. И творить!
Солнышко вдруг осветило малюсенькие волосики на бедре Олечки. Волосики выгорели и выглядели такими беззащитно нежными. «Ух!». Кое-кто зашевелился от невыносимого желания прикоснуться язычком к ним.
– Хочу, чтобы следующий «динь-динь» был твой. Как ты хочешь.
