– Ты это часто говоришь. Звучит как политическая позиция.
– Ага, – он ухмыльнулся. – А что там смотреть? Прогноз погоды, который не всегда точен? Новостей хватает на работе – в «Рейтере» и Интернете. Что нам показывают?
Стало видно, что он к этому монологу готовился. И Оля не стала отвечать на его риторические вопросы.
– Нам показывают пропагандистские сериалы про добрых милиционеров, которые мне в этой жизни пока не встречались. Или ремейки американских комедий, которые почти невозможно адаптировать к нашей жизни. Общий слоган всего кинотворчества: «Всё будет хорошо!» Помнишь избирательную компанию Ельцина?
Ольга не помнила, но согласно кивнула.
– Этим власти хотят затмить всю ту чернуху и порнуху, которая лилась с экранов в 90-е годы. Ну ладно. Их можно понять. Но мне зачем это смотреть? – Алексей собрался с мыслями.
– Обратила внимание, наверное, на эти сериалы? Герои не работают. Авторы не имеют никакого представления о том, чем живут обычные люди, – он помолчал, давая Оле время обдумать его слова, и согласиться.
– И в литературе – то же самое. Чем мы зачитываемся? Акунии, Глуховский, Лукьяненко. Мы читаем про выдуманные миры. А где наш мир? Помнишь, ты рассказывала мне про наскальные пещерные рисунки первобытных людей? А что останется в культуре от нас? Где произведения про героев нашего времени?
Вот захотят потомки через триста лет узнать, чем мы на самом деле жили, и где им об этом узнать? В книгах про вампиров? В сериалах про няню? Им достанутся выпуски наших новостей, состоящие из криминальной хроники, чрезвычайных ситуаций и выступлений президента. И будут они думать про нас: «Как они не боялись на улицу выходить?» Вот мне очень нравится Юрий Поляков, на закате СССР он писал прекрасные книги о своих современниках. А теперь? Он же ничего не знает о нас сегодняшних. И вот его не видно на прилавках. И так во всём.
Ольга нарушила молчание:
– А в машине ты что слушаешь?
– В основном классику и деловую литературу. Те книжки, которые сложно читать, лёжа на диване и за чашкой кофе. Вот, кстати, опять про триста лет. Пройдут они, произойдет масса событий, которые отодвинут наше время далеко-далеко в прошлое, загородят, так сказать. И наше время в восприятии потомков сольётся, например с XIX веком. И окажется, что про тот век они будут знать всё, потому что тогда жил и творил прекрасный бытописатель Толстой, а про наше время – фигушки, ничего, кроме рекламы. Грустно.
Оля зашевелилась, и Алёша понял, что отлежал её ногу. Он сместился вниз и залюбовался её ступнями. «Какие розовые и нежные подушечки пальчиков на ногах». Лёша поласкал их кончиками своих пальцев так, чтобы не было щекотно, а когда Олечка замурлыкала, принялся целовать их снизу. Её пяточку в этот момент он поставил к себе во вторую ладошку, заметив, что пяточка замёрзла.
