«Аксёнова!»
Подошла поснала, что каждый из них получил на фронте свою причитающуюся долю потерь и наград, а теперь их определили в лагерь дослуживать.
А её подозвали, явно, неспроста. Нина упёрлась взглядом в комья земли на острие тяпки, запоздало сожалея, что не смекнула оставить мешавшее орудие на грядке,
— Вот что, Аксёнова, — перевёл взгляд с заключённой на брошенные чуть поодаль старые вёдра. — Принеси-ка нам картошки.
— Картошки? — удивилась Нина, что позвали именно её.
— Да, вон за тем поворотом, — показал взглядом протоптанную дорогу, уводившую за горизонт.
Из картофельных зарослей ни конвоиров, ни работающих под их присмотром не было видно. «Беги — не хочу» — усмехнулась Нина своим мыслям, тоскливо глядя в сторону отступившего горизонта, и погрузилась руками в твёрдую землю. Солнце не ласкало, а жгло, заставляло работать быстрее.
«И далеко бы я убежала по такой жаре?» — успокаивала Нина саму себя.
Ведро быстро наполнилось. Возвращаться назад не хотелось, но и на месте стоять было бессмысленно, и Нина неохотно поплелась назад к бесконечным капустным рядам.
Какими-то уродливыми рваными тряпичными мячами капустные головы набухали под солнцем.
«А ведь специально послали меня за картошкой, посмотреть — убегу или нет», — мысль по- мышиному шкодливо вильнула хвостом и юркнула в одну из чёрных дыр сознания.
Трое конвоиров смотрели на возвращавшуюся с полным ведром Нину с тем же любопытством, а когда перед ними тяжело, как укор, опустилось ведро с аппетитной молодой картошкой, засмеялись, будто по команде, тем самым подтверждая догадку Нины.
Обиженная, помрачневшая, она вернулась к своей монотонной работе и невольно ожидала нового подвоха от недоверчивой троицы, но оказалось, напрасно.
— Молодец, верхом набрала, — похвалил старший конвойный.
С другой стороны возвращались две заключенные, доверху нагруженные хворостом, которым конвоиры, видимо, тоже успели дать задание.
Через минуту огонь, как укрощённый зверь, рвался в небо, но палка конвойного вновь и вновь возвращала отбившиеся от костра шальные искры в строй потрескивающих языков.
Вскоре картошка в перевернутом вверх дном ведре, опрокинутом на угли, начала томно исходить паром. Сверху женщины подкидывали хворост, не давая погаснуть огню. Прошло мучительно много времени, прежде чем вкуснейшее блюдо — пареная картошка — было готово.
Десять картошин Нина отнесла охранникам. Остальное, обжигаясь, ели заключённые.
В следующий раз, когда на дежурство заступили эти же конвойные, Нина обнаружила на своей грядке бутерброд с кусочком сала, и потом ещё не раз находила среди сорняков хлеб с маслом или с салом.
