— Да, но разводить…
— И разводить тоже! — Толик был не на шутку взбешён. — Всё могу! Разводить, сводить, убивать, воскрешать!.. Если вождь до чего-нибудь головой дотронется — всё! Табу. Мне это Таароа сказал!
— Всё-таки как-то… незаконно, — с сомнением заметил Валентин.
— Закон — это я! Таура Ракау Ха’а Мана-а!
Это чудовищное заявление произвело странное воздействие на Валентина. Жилистый бородатый Толик выглядел в лунном свете так внушительно, что ему верилось.
— Да-а… — как-то по-детски обиженно протянул Валентин. — Это здесь… А там?
— Где «там»? — оборвал его Толик. — Нет никакого «там»!
— Ну, там… Когда вернёмся.
Таура Ракау почувствовал слабость в ногах. Пальмы качнулись и выпрямились. Он нашарил рукой борт «Пенелопа» и сел.
— Как вернёмся? — проговорил он. — А разве мы… Ты… Ты, наверное, не то хотел сказать… Ты хотел сказать, что это возможно теоретически?.. Теоретически, да?
— Нет, — удручённо признался Валентин. — Теоретически это как раз невозможно. Пока невозможно.
Толик сморщился от мыслительного напряжения.
— А как же тогда… — жалобно начал он и замолчал. Затем вскочил и с треском ухватил Валентина за руру на груди.
— Ты что ж, гад, делаешь? — прохрипел он. — Ты чем шутишь?
— Да не шучу я!.. — делая слабые попытки освободиться, оправдывался Валентин. — Правда, невозможно.
— Ничего не понимаю… — Толик отпустил его. — Ну ты же сам только что сказал, что мы вернёмся!
— А куда я денусь! — с тоской проговорил Валентин. — Она ж с меня с живого не слезет!..
Тихо, как сомнамбула, подошёл Фёдор Сидоров с закрытыми глазами — духота доняла. Не просыпаясь, он проволок мимо них циновку и рухнул на неё по ту сторону «Пенелопа». Затем над бортом появилась его сонная физиономия.
— А вы чего не спите, мужики? — спросил усыновлённый авангардист, по-прежнему не открывая глаз.
— Да вот тут Валька нас домой отправлять собирается…
— А-а… — Физиономия качнулась и исчезла, но тут же вынырнула снова, на этот раз с широко открытыми глазами.
— Что?!
— Вот только теорию относительности опровергнет — и отправит, — сердито пояснил Толик.
С невыразимым упрёком Фёдор посмотрел сначала на него, потом на Валентина.
— Мужики, не пейте кровь! — с горечью попросил он.
