Увы, команда очень скоро раскололась на два неравных лагеря. Шестеро эргов ратовали за то, чтобы облюбовать планету (существовать-то мы могли на любой) в какой-нибудь из Туманностей и осесть там. Большинство же выступало за месть как конечную цель побега. Однако особой остроты споры не приобретали, ибо не была решена главная проблема - топлива для «Ланцеана». Так что жизнь текла своим чередом.
Желающие, а подобрались на корабле все - в прошлом специалисты высокого класса (причем самых разных областей знаний), занимались любимым делом. К слову, даже по меркам эргов - передовых в своей группе галактик - звездолёт, доставшийся нам, для научных исследований был оборудован по последнему слову техники. И всё же каждый - с тревогой или надеждой - ждал результатов троицы, бившейся над вопросом о горючем.
Мы понимали: рано или поздно она будет решена. Но, право, не ожидали, что так быстротечно. Видимо, месть - мощнейший двигатель научной мысли.
Исследуя крайне редко попадающиеся на нашем пути планеты, эти спецы пришли к выводу, позволяющему совсем на ином, чем предполагали конструкторы угнанного корабля, принципе обеспечить ему тягу. Не стану утомлять вас различного рода формулами, выкладками, расчётами. Объясню популярно и коротко.
Оказалось, так необходимыми для нормального функционирования «Ланцеана» частицами обладают и планеты, а не только Сверхновые. Правда, возникало одно «но» этического характера. Для того, чтобы получить нужные изотопы, «шарик» следовало довести до состоянии нуль-плазмы, по сути, испарить. Знаний и оборудования для этого у нас было более чем достаточно. Но ведь когда-то на любой из планет могла зародиться какая-то форма жизни, а мы априори лишали ее даже этой гипотетической возможности. Увы, никакие доводы на жаждущих мести не действовали. Зато те, кто возвышал свой голос в защиту вселенской справедливости, попали в немилость к Оргусу.
Наиболее несговорчивых силой подвергали воздействию сверхнизких температур, дабы они превратились в послушных, как сказали бы на Земле, ванек-встанек. К счастью, мне подобной участи удалось избежать.
Настал момент, когда теорию пришлось внедрять в практику. Зрелище, доложу я вам, незабываемое! Наблюдали мы его, конечно, даже по космическим меркам более чем на приличном расстоянии. В мгновенье ока в адском котле соединились лед межзвездного пространства и пламень недр обречённой планеты. Дикая полифония красок, ужасающая какофония звуков, к счастью, фиксируемых лишь приборами. Можно было сойти с ума, если бы все мы уже - каждый в разной степени - не были «двинутыми».
