…………! Им же еще гамма-глобулин надо впарывать, а при температуре нельзя. Что делать? Ставить на ноги!
Санчасть находилась на карантине, больных никуда не выпускали. Да и куда пойдешь в белой грязной рубахе без воротника и в кальсонах на завязках, в таком виде только в горячке гордыни бегать, как дагестанец, который пытался спастись от медбрата с ваткой на проволоке бегством, но был подрезан на лету чьей-то подножкой, скручен и подвергнут анализу.
Как вдруг прапорщик Ермен Белокопытов (не Белокуров, а другой с похожей фамилией, но с азиатским лицом) вызывает Глинникова, одевайся, говорит, пошли. Одуревший за эти несколько недель новой жизни Глинников уже не спрашивает куда, зачем. Молча одевается, идет. Они минуют плац, спортплощадку и вступают на территорию банно-прачечного комбината. Припашут, медленно соображает Глинников. Но… почему одного? И еще он думает, что вот так же, наверное,уводили. Собирайся, пошли. И где-нибудь на задворках, у стены обшарпанной: щелк. Голова подкруживается. Во дворе БПК, где вольнонаемные женщины обстирывают дивизию, – тысяча веревок, на каждой белье: простыни, кальсоны, трусы, майки. Вспоминаются кадры из «Пепла и алмаза», что ли, где герой, спасающийся бегством, уже смертельно раненный, оказывается во дворике, хватается за развешанное белье, измазывая простыни кровью…
Ермен уверенно ведет его по белоснежному лабиринту – и они выходят к кирпичному зданию, у стены на лавке в тени сидит мужик в светлой рубашке, темных брюках, новых туфлях. Он сидит и в замешательстве смотрит на вынырнувших из-за простыней прапорщика-азиата в чистом выглаженном хэбэ и длинного парня с темным осунувшимся лицом, заплывшими глазами и гноящимися обгорелыми ушами, в засаленной пропотелой форме, пудовых кирзачах.
– Ну, чего ты, – сказал Ермен Белокопытов, – доложи: рядовой сынок в ваше распоряжение прибыл!
Прапорщик заливисто засмеялся.
Глинников провел языком по растрескавшимся губам. Мужик посмотрел на Ермена, круглолицего и бодрого, перевел взгляд на Мишу и медленно встал, тяжело шагнул и обнял солдата.
……………………………………………………………………………………
– Значит, как договаривались, – напомнил Ермен.
– Да, до вечерней поверки, – сипло сказал отец.
В санчасти этот ритуал не отменялся, наоборот, выполнялся со всей строгостью после того, как двое друзей, не выдержав диеты и спертого духа больницы, обманным путем проникли в каптерку с одеждой и, завладев ею, исчезли, бросив свои испачканные кальсоны, как змеи – использованную шкуру; беглецы были обнаружены в казарме, где они под видом здоровых готовились к миссии на Востоке, препровождены в санчасть, обряжены в то же исподнее, биты и наказаны недельной чисткой гальюна.
