— Простите, вы о смирении так изволите выражаться? Так это основополагающий принцип Православия.
— Кто вам сказал? — прошептала она, схватившись за горло.
Глаза её, минуту назад такие ласковые и выразительные, превратились в два прыгающих уголька. Я вспомнил, что Алексей описывал в книге этот взгляд гордой самовлюбленной женщины, впавшей в безумие, и понял причину ее столь явного возбешения: смирение такому типу людей, как нож острый — это прямая противоположность их горделивой сути.
— Простите, ради Христа, можно последний вопрос? — чуть не шепотом произнес я.
— Ну что еще? — раздался скрип.
— Это вы, Роза, у Иоанна Златоуста вычеркиваете слова о сребролюбии?
— Да, я же редактор!
— И не страшно? Святого поправлять не страшно?
— Вон отсюда!..
Кажется, больше мне делать в этом кабинете нечего. Я встал и перед тем, как покинуть недружелюбное место, оглянулся и кивнул на прощанье. Женщина проводила меня ненавидящим взглядом. Куда теперь? Господи, помоги!
Я медленно поплелся по коридору, рассматривая надписи на дверях, ожидая хотя бы чего-то. И дождался. Дверь с табличкой «Склад» оказалась полуоткрытой, оттуда попахивало вином, слышался разговор мужчин. Неясно по какой причине, меня туда потянуло, будто услышал невысказанное приглашение. Я робко заглянул в комнату и встретился с веселыми глазами четверых бородачей.
— Что стоишь, как неродной, заходи! — воскликнул один из них. — Ух ты! Наверное, покупатель или спонсор?
— Здравствуйте, господа, — поприветствовал я честное собрание. — Скорей, читатель.
— Да? А что читаешь, если не секрет?
— Вашего автора, Алексея Юрина. Очень мне его «Посланник» понравился.
— Не тебе одному, — хмыкнул бородач. — Только ты это нашему глав-вреду не ляпни, она его ненавидит! Верно, глубоко и беззаветно.
— Уже ляпнул, — кивнул я обреченно. — А за что ненавидит, как вы думаете?
— Во-первых, книгу выпустили без нее, пока она гуляла отпуск. Роза бы точно зарубила! А во-вторых, там же Алексей пишет о смиренных женщинах, их почитает, а она у нас — убежденная эмансипэ! А женщина, как говорит мой духовник, по сути своей «предложение сложноподчиненное»! Садись, примем на рамена. Правда, у нас тут на донышке…
— Я могу внести свою лепту, если позволите, — робко предложил я, выставляя серебристую коробку из Мексики, прихваченную из домашнего бара, дополнив настольную композицию парой консервных банок и тремя апельсинами.
— Вот это другой разговор! — воскликнул самый веселый бородач, хлопнув меня по плечу. — Сразу видно, наш парень, без симптомов прелести и фарисейства.
