— А если уже нет? — спросил Катон.
— Тогда придется пробовать другой какой-нибудь путь.
— А и ладно, — махнул рукой Катон. — Будет задача, будет и решение.
— Но это безумство! — вскинулся Макрон.
— Может быть, — согласился Катон. — Но иногда это единственное, что остается.
— Тоже мне, мудрец нашелся…
Катон лишь пожал плечами и повернулся к княжьему рабу:
— Где послание?
Балт из-под складок одежды вынул вощеную дощечку и протянул Катону:
— Вот.
— Тут э-э… все доходчиво? — спросил Катон у Макрона.
— Да вроде как, — ответил тот с улыбкой. — Без подвохов.
— Хорошо, — одобрил Катон и сунул дощечку себе в заплечный мешок.
Затем он снял и передал на хранение Макрону свои шлем, плащ, панцирь с кольчугой, нагнулся и стянул свои посеребренные поножи. К тому моменту как он с помощью Карпекса облачился в долгополые одеяния и затянул тесьму на непривычном головном уборе, римлянина он уже не напоминал, а походил на жителя Пальмиры (во всяком случае, рассчитывал сойти за него в темноте).
Когда солнце, ослабев, скатилось к горизонту, Катон с Макроном разместились на склоне в небольшом отдалении от остальных. Макрон, едва опершись спиной о каменный выступ, задремал. Голова у него тяжело свесилась на грудь, он стал похрапывать. Катон не мог сдержать улыбки: сам он, каким бы усталым ни был, накануне боя никогда не засыпал, а мысли у него бессвязно скакали с темы на тему. Теперь, когда первый трепет от скорой встречи с опасностью унялся, Катон поймал себя на том, что подрагивает и мелко трясет ногой. Лишь усилием воли он, сам себе дивясь, прервал этот нервный тик.
Затем непонятно отчего перед внутренним взором ожил образ того раненного им солдата. Да настолько отчетливо: тревожное изумление в глазах, глубоко воткнутый в плечо клинок… Прим впал в беспамятство и умер позавчера, обретя покой среди пустыни в утлой яме, приваленной камнями от докучливого дикого зверья. С той ночи схватки с лучниками Катон его не видел; тем не менее образ этого человека его не отпускал. Наконец Катон не выдержал и локтем легонько пихнул Макрона.
— Эй, проснись.
— А? — сонно промямлил тот, причмокивая губами и отворачиваясь. — Сгинь, дай поспать.
— Не-а, не дам. Да пробудись ты: поговорить надо. — Катон нежно потормошил друга за плечо. — Ну господин префект…
Макрон зашевелился, осоловело моргнул и, чуть морщась от затекшей спины, оторвался от теплого камня.
— Ну, что у тебя?
Заполучив наконец внимание друга, Катон неожиданно замешкался, не зная, с чего начать. Он нервно сглотнул.
