Он готов был расплакаться от собственной беспомощности. Щелкнул электрический чайник, и Гурам поднялся из-за стола.
— Тебе покрепче, да? — спросил он Даура.
— Нет, спасибо, Гурам. Я не хочу чай.
— А что тогда? Чачу?
— Ничего не нужно, — Даур монотонно сжимал пальцы в кулаки и тут же разжимал их. — Поеду я? Ладно? Работать надо.
— Прекрати, — Гурам поставил чайник на прежнее место. — Сегодня можешь совсем не работать. Иди в свою комнату, отдыхай. Набирайся сил. И в долг этот день никто тебе не запишет, да? Я поговорю с Астамуром. Он поймет, честное слово. Только… Ты съезди на Большую Черкизовскую и забери машину. Она хоть и гроши стоит, но негоже нам все же добром разбрасываться. Пригонишь, да?
— Пригоню.
— Вот и славно. А сейчас все равно отдохни. Потом поговорим.
Даур не стал спорить. Тяжело поднявшись со стула, он, не оглядываясь, пошел вверх по лестнице. Гурам с легкой усмешкой на губах смотрел ему вслед, но молодой человек этого не видел.
Секунд через двадцать после того, как Даур скрылся из виду, в боксе появился Шенгелиа. Гогричиани приветствовал управляющего легким взмахом руки.
Все в порядке, Гурам Джибович? — осведомился Астамур.
— Да, все прошло, как надо.
— И как он? — управляющий кивнул в сторону лестницы.
— Подавленный. А как еще? — Гогричиани вернулся к своему столу и взял в руки сигару. Понюхал ее. — Но ничего. Это пройдет. Все через это проходили, и он пройдет. Верно я говорю?
— Да, конечно.
Гогричиани раскурил сигару. С минуту сосредоточенно пускал кольца дыма под потолок, а затем вновь обернулся к Шангелиа.
— Поеду домой, Астамур. Устал я что-то сегодня. И голова разболелась. Все-таки нервы — они не железные. План с Даура сегодня не требуй. Но через часок отправь его за машиной.
— Э-э-э, все знаю, Гурам Джибович, — откликнулся Шенгелиа. — Не первый день работаю, да? Не беспокойтесь, поезжайте домой. Я все решу, все улажу.
— Спасибо тебе, Астамур.
А Даур, поднявшись к себе в клетушку, тут же растянулся на топчане. Ребра и шея все еще побаливали, но сейчас это беспокоило «бомбилу» меньше всего. Куда в большей степени его мысли занимала нерадостная перспектива дальнейшего существования в Москве, куда он так отчаянно стремился на заработки всего три с небольшим месяца назад. Ситуация вырисовывалась из серии «хуже не бывает». Денег нет, заработать их в подпольном таксопарке нереально. И плюс еще долговая зависимость… Даур чувствовал себя прикованным к этой работе, как древний раб к галере.
