Гурам слегка тронул Даура за плечо, и тот поднял на своего хозяина полный грусти взгляд.
— Хочешь чаю, да? — радушно предложил Гогричиани, выпячивая нижнюю губу. — Или чачи? Проходи, садись, дорогой. Могу представить, как тебе тяжело…
Он осторожно повел Даура вперед и усадил на стул рядом со столом Шангелиа. Молодой человек не сопротивлялся.
— Но ты забудь, да? — Гурам уже суетился с чайником за спиной «бомбилы». — Забудь, я тебе говорю. Неприятно, да, но с кем не случается. Говорю тебе, радуйся, что жив остался. Что еще солнце видишь, небо видишь. Воздухом дышишь, да?
— Я должен им пять тысяч долларов, — глухо произнес Даур, не поворачивая головы.
— Вай, зачем так говоришь? — Гурам вернулся, сел на место Шенгелиа и тяжело положил перед собой сцепленные в замок руки. — Какие деньги? Они когда уходили, разве сказали тебе, что ты им еще что-то должен?
— Нет, — Даур покачал головой. — После того, как этот с золотым зубом поговорил с тобой, они отпустили меня, сели в свою машину и уехали. Никто ничего не сказал. А я к тебе пошел. Покаяться…
— Да не в чем тут каяться, дорогой, — всем своим видом и в первую очередь демонстративно беспечным голосом Гогричиани старался приободрить работника. — Они ничего не сказали тебе потому, что не о чем уже было говорить. Я заплатил им за тебя, вот они довольные, как ишаки, и укатили.
— Как заплатил? — вскинулся Даур. — Сколько?
— Сколько ты и сказал, да? Пять тысяч долларов, — заметив, как при этом испуганно расширились глаза Даура, Гурам поспешил его успокоить: — Ну а что тут можно было сделать? Не позволять же им закапывать тебя где-нибудь в лесу? Эти шакалы могли бы… Говорю же — звери, да? Но кем бы я был, если бы не вступился за своего брата, апсуа, да? Ты из Абхазии, я из Абхазии. Мы должны помогать друг другу. А иначе мы были бы такими же, как и они…
— Но, Гурам… — от обуявшего его волнения Даур с трудом подбирал слова. — Слушай, как же я отдам тебе такую большую кучу денег?
— Э-э-э, о чем говорить? — Гогричиани подался вперед и похлопал Даура по руке. — Я же говорю, свои люди, а ты все про деньги. Отработаешь, договоримся. В общем, видно будет…
Бледность покрыла лицо «бомбилы». Последние слова Гурама не только не успокоили его, но и, напротив, только усилили чувство горечи. Теперь о том, чтобы отработать в таксопарке до конца месяца, а затем благополучно отбыть в Лдзаа, не могло быть и речи. Пять тысяч долларов Дауру не отработать и за два года. Вместо того чтобы отдать те незначительные долги, которые у него были, он влез в еще большие. И все из-за этой проклятой аварии. Мысль о том, что Гогричиани мог быть как-то причастен к происшедшему, не приходила Дауру в голову.
