— Уверен? — Ишьяс не собирался сдаваться.
— Да, я уверен.
Он вновь обратил взгляд на могилу матери. Но теперь уже не на крест, а на снимок, который располагался под ним. Старую фотографию тоже принесла тетя Натэла, но Даур помнил тот день, когда она была сделана. Шесть лет назад. В те времена его мать считалась одной из самых красивых женщин их деревушки. И ничто не предвещало столь скорого конца. Мама на снимке улыбалась. Даур грустно улыбнулся ей в ответ.
— Ты всегда будешь жить в моем сердце, — тихо произнес он.
Ишьяс уже отошел назад и присоединился к группе молодых людей. Вместо него к Дауру направился Есмал. Однако в отличие от других мальчик ничего не стал говорить. Молча встал рядом и тоже несколько секунд смотрел на фотографию матери Даура. Даур обнял его за плечи.
— Пойдем в дом, Есмал, — произнес он. — И скажи всем, чтобы тоже шли. Тетя Натэла уже накрыла на стол.
С этими словами он первым двинулся к крыльцу. Оборачиваться не стал, но знал, что люди потянулись следом за ним.
* * *
Даур подошел к дому старика Гугуавы со стороны луга. Малхаз был на пасеке. Он заметил гостя издалека, махнул ему рукой и отставил в сторону дымарь. Затем вынул из гнезда рамку с медом, положил ее в ящик и закрыл крышку.
Старик зашагал к косому плетню, ограждавшему пасеку.
Даур взял у него из рук ящик.
— Вон, к медоносу поставь, и пойдем во двор, — Малхаз снял с головы защитную сетку и перчатки. — Значит, в невесты хочешь взять Нино?..
Даур молча кивнул.
— Без денег Адамур тебе ее не отдаст никак. Сам троих дочерей вырастил, знаю…
Старик медленно прошел вдоль забора к воротам, сделанным в виде легкой рамы из поперечных и продольных жердей.
— Проходи, — Малхаз пропустил гостя во двор.
— Я знаю, что не отдаст, — Даур сдвинул фуражку с длинным округлым козырьком, загораживая лицо от солнца. — Только как я эти деньги заработаю? На одних туристах много не возьмешь. Куда мне на дорогую машину? А уж на золото и подавно… В наших местах только овец и пасти. Или на таможню идти работать. А кто меня туда возьмет? Отца у меня в городе с блатом нет. Родни — тоже никакой. Разве грабить идти…
— Зачем так говоришь, Даур? — почтенный старец укоризненно посмотрел на своего гостя и присел на лавочку около пристройки к дому. — Неужели мы человека в беде оставим? И где ты такое видел? Многое в нашей жизни изменилось. И молодежь, уж бывает, стариков не слушает. Нет-нет, а в городах по-своему заживет… Мы им не указ. А все же апсуа свой закон чтут, — старик говорил негромко и размеренно. — Не зря же мы родину свою Апсны зовем. Страна души. Это испокон веков как было, так и есть. И сейчас всем родом и радости, и беды встречаем. Апсуа всегда человека выручит. Таков закон. Сам не доешь, а ближнему своему оставь. И пусть так всегда будет. Иди, сядь рядом, — Малхаз похлопал по лавке.
