Наемник неспешным шагом подошел к камину, что потрескивал раскрасневшимися поленьями, вытащил одну пылающую головню и, пройдя по периметру комнаты, зажег шесть факелов, торчавших из углублений в стенах. Присев возле огня, гигант бросил головешку в костер, подняв в воздух мириады искр. Бордовый от жара уголь оставил на ладони варвара глубокий ожог. Наемник всмотрелся в рану. Казалось, он не чувствует ни боли, ни малейшего дискомфорта. Его глаза ничего не выражали, они были мертвы.
— А теперь расскажи, как все прошло, — Хариус обглодал косточку и резким взмахом отправил ее через плечо в окно.
Гигант выпрямился и повернулся к хозяину лицом.
— Я нашел его. Все случилось именно так, как ты…
— Вы, — прервал его старик, — Вы!
Наемник ухмыльнулся.
— Как вы предполагали. Он появился прямо передо мной, но… — Хариус исподлобья посмотрел на воина и нахмурился, подозревая, что следующая фраза огорчит его, — Но он исчез, порази меня Крон! Одно мгновение и его нет! Я почти вышиб из него дух…
— Проклятие! — зарычал старик. Его кулаки опустились на стол, серебряное блюдо подпрыгнуло, опрокинув кубок и пролив вино. Красные ручьи потекли на пол. — Этому молокососу повезло уже второй раз! Одна Тария ведает, что за Сила течет в наших жилах. Чует мое сердце, все эти ритуалы отдадутся еще мне головной болью! Вина? — Он вопросительно посмотрел на варвара. Порыв гнева прошел так же неожиданно, как и наступил. — Выпей, кроновец, не принимай эту неудачу близко к сердцу. В этом нет твоей вины. Мы не столь сведущи в магии, как наши далекие предки, — и старик, встав из-за стола, протянул гиганту кувшин.
Наемник молча принял сосуд и поднес к губам. Терпкое вино заструилось по его подбородку, орошая кожаный доспех, и закончило свой путь на серых от пыли сапогах. Не принимать близко к сердцу?! Да ему плевать! Он покину свой опостылевший город не за тем, чтобы выслушивать бредни какого-то старика, и даже не из-за высокой платы, которой тот своевременно вознаграждал его за службу. Нет, ему это было безразлично. Просто варвару стало тесно и скучно в Кроне, в городе, где не осталось ничего, что могло бы его удержать. Сейчас его влекла жажда крови. Теперь настали времена, когда можно сеять смерть налево и направо, уж что-что, а это делать он умел и любил.
Опустошив кувшин наполовину, кроновец утерся рукавом, поставил сосуд на край стола и посмотрел на хозяина. Тот пристально вглядывался в языки пламени, что лизали догорающие поленья.
