Поехали втроем — молодой оперативник Юра Круглов, Виталий и я. Нашли ночного дворника, поднялись на четвертый этаж. Для порядка несколько раз позвонили в квартиру, разумеется, безрезультатно. Ключ, найденный при убитом, ко входной двери не подошел.
Квартира была однокомнатная. В маленькой прихожей во встроенном шкафу висели коричневое пальто под замшу, бежевая болонья, темный териленовый плащ. В карманах пальто и болоньи не было ничего, кроме разменной монеты и старых автобусных билетов; зато в плаще оказались газета «Черноморская здравница» за четырнадцатое ноября и авиабилет на рейс Адлер — Ленинград за то же число.
На верхней полке шкафа коричневая шапка-ушанка, внизу несколько пар ботинок и два красивых немецких чемодана на «молниях»: в них курортные вещи, белье, туалетные принадлежности. Похоже, хозяин после приезда чемоданы не открывал. В углу одного из них я обнаружил пакет, завернутый в плотную бумагу черного цвета, через которую явственно прощупываются бобины с фотопленкой.
В светлой жилой комнате особенно заметна пыль, которой хватало и в прихожей. Интерьер здесь самый обычный: полированный мебельный гарнитур, на полу ворсистый ковер, на стене эстамп со львами и гипсовая маска Будды. В комбинированном шкафу полный набор музыкальной техники: магнитофон, проигрыватель, приемник, а также посуда, книги, несколько толстых фотоальбомов. На журнальном столике стоят пустая бутылка киндзмараули и рюмка со следами губной помады. В телефонной тумбочке — алфавитка с телефонами, старые газеты, письма, платежные квитанции.
Переоборудованная в фотолабораторию темная комнатка, примыкающая к основной — многие называют ее «тещиной», — пуста, как и просторная кухня, где холодильник отключен и вся посуда убрана в буфет.
Я составляю протокол осмотра квартиры. В конце его указываю на изъятие вещей, интересующих следствие: бутылка и рюмка, алфавитка, газета «Черноморская здравница», авиабилет, фотоальбомы, пленки, письма и документы. Квартиру запираю и опечатываю.
Если подходить формально, мне оставалось сделать совсем немного. Завтра в морге любому из родственников, сослуживцев или соседей показать труп Игнатьева, составить акт опознания — и мои обязанности по делу исчерпаны. Но есть в этом деле нечто, относящееся лично ко мне. Я не знаю, не могу сформулировать, что именно, но чувствую это совершенно отчетливо.
Когда мы вернулись, во всем здании никого, кроме дежурных, уже не было. Виталий пошел в фотолабораторию проявлять пленки. Я разложил на своем столе документы и фотоальбомы и не торопясь стал их разглядывать. Фотографии довольно полно передают жизнь Игнатьева: маленький, наголо стриженный мальчик с кошельком в руках стоит на стуле, Игорь с деревенскими ребятами играет со щенком, школьные фотографии, снимки застольные, свадебные во Дворцах бракосочетания, Игорь за рулем «Победы», «Волги». Целый альбом девушек, среди них немало хорошеньких.
