Ляля почему-то была в умопомрачительно коротком халатике, который распахивался в самый неожиданный момент, открывая передо мной все ее прелести и молниеносно приводя в полуобморочное состояние.
– Есть в ее теле такой изгиб!..
Данная фраза стала своеобразным лейтмотивом первой части этого волнующего сна с эротической начинкой. Я, играя главную роль, одновременно где-то «за кадром» мучительно пытался вспомнить, откуда пришла фраза; я даже пытался обсудить это с капитаном Тюринским, который каждый раз появлялся рядом со мной «за кадром» по первому зову.
– Убей, не могу вспомнить, где я это читал! А ведь то была фраза из какого-то романа…
«Есть в теле ее такой изгиб…»
Капитан Тюринский бросил на меня мрачный взгляд, лихо опрокинул рюмку водки, икнул и произнес голосом преподавателя русского языка и литературы среднестатистической российской школы:
– Данная цитата взята из романа «Идиот» Федора Михайловича Достоевского – ее бесконечно повторял один из влюбленных героев.
– Капитан, ты меня просто поражаешь! – утер я слезу умиления. – Чтобы мент так разбирался в литературе…
Тут же передо мной вновь оказалась Ляля, небрежно запахивая крошечный халатик, который, казалось, и не может прикрыть все интересные изгибы ее тела. Она соблазнительно улыбалась мне кроваво-красным ртом и умопомрачительно манила к себе пальчиком.
– Ко мне… Иди ко мне… Ползи ко мне…
У меня кружилась голова, я полз из последних сил, срывая с себя одежду, задыхаясь, едва не плача, потому что передо мной была почти отвесная скала, покрытая вечным льдом.
Я не мог понять, куда могла деться Ляля с ее пальчиками-халатиками и откуда взялись эти снежные Альпы.
– Ляля! – крикнул я, задирая голову. – Ты где, Ляля?!
Она тут же нарисовалась: стояла, соблазнительно медленно стягивая с себя то ли халатик, то ли водолазный костюм, я уже слабо соображал, отчаянно карабкаясь по ледяной стене вверх – к ней, красавице, чтобы просто помочь ей снять мешающие шмотки.
– Ляля, я иду, лечу к тебе! Только, пожалуйста, никуда не исчезай!
Наверное, я сам накаркал беду: едва лишь произнес последние слова, так Ляля исчезла – надо мной была только отвесная голая ледяная скала.
– Помогите! – крикнул я.
Ответом мне был только свист ветра. Я был один в ледяном мраке гор.
– Помогите! – крикнул я из последних сил. – Кто-нибудь, сволочи! Помогите честному человеку!
Мой голос разносился эхом над сверкающими вершинами; я, не стесняясь, разрыдался, как малое дитя.
